все предпочитают называть просто Ланой.
И у девушки всплыло воспоминание — надменный и холодный взгляд голубых, как небо, глаз белокурой красавицы, с такой точёной фигурой и одетой богато и роскошно. Только вспомнить при каких обстоятельствах она её видела, никак не получалось.
После завтрака, Эйва грациозно уплыла с подносом, сказав, чтобы Шэйли отдыхала до обеда, а если захочется пройтись или погулять в саду, чтобы позвонила и служанка тут же придёт составить ей компанию и помочь разобраться в устройстве дома, которое по признанию девушки, она тоже совсем не помнила.
Шэйли сидела на кушетке, уставившись в книгу, которую явно читала до того как у неё отшибло память и до того, как мерзкий голос над её головой начал предупреждать о скорой перезагрузке мира.
Она закрыла глаза и попыталась вспомнить людей, о которых говорила Эйва. Но получалось скверно — она и саму служанку не могла вспомнить, чего уж о всех остальных. Вот только этот взгляд, как там её? Ланы? Да, пренебрежительный взгляд голубых глаз.
У Иана есть брат? Верон? Шэйли нахмурилась, напряглась, пытаясь вспомнить, как выглядит мужчина, ведь наверняка она его видела. Не могла не видеть — тем более Эйва отметила, что живут они все вместе.
Но вспомнить никак не получалось.
В голове снова появился храм, она снова стояла на коленях и молилась. Над ней стоял человек. Мужчина. Это тот самый Верон? Нет. Служитель богини.
— Помни о заветах, помни о своей душе, помни о долге! — увещевал мужчина. — Богине нельзя врать, она не приемлет такой грязи, тем более от своей дочери, от жрицы, что отдала храму жизнь и кровь!
И от этих слов и от тона служителя внутри у Шэйли появился невероятный страх перед лицом богини, невыносимый и всеобъемлющий. Страх этот заполнял её, топил внутри, не давал дышать, душил.
Она вздрогнула, обернулась и ответила, что не готова. Встретилась с грустным, суровым взглядом глаз изумрудного цвета. Мужчина кивнул и ушёл. А ей стало отчаянно больно, страх не ушёл, только укоренился в ней, её затрясло, она разрыдалась и потеряла сознание.
Шэйли вздрогнула и открыла глаза. Она уснула во время чтения, кто-то заботливо укрыл её мягким пледом и почему-то не было сомнения, что этот кто-то конечно Эйва. За окном было темно.
— Прямо спящая богиня, — улыбнулся Иан выйдя из ванной комнаты. На нём была только штаны и рубашка, он видимо умывался, потому что волосы вокруг лица были влажными. — С пробуждением тебя, любимая.
Он подошёл к ней и нагнувшись поцеловал.
— Соскучился по тебе, — прошептал он ей в губы. — Так надоело ходить в совет и ждать там весь день неизвестно чего. Отпустить на отдых отпустили, а бумажки никак не могут подготовить.
Иан сел рядом с ней, давая Шэйли возможность себя обнять.
— Обещали завтра всё сделать, но столько я уже этих завтра слышал, — он недовольно поморщился, что совершенно не испортило его красивое лицо. — Эйва сказала, что ты не обедала.
Шэйли кивнула:
— Проспала, кажется, — ответила она, а Иан улыбнулся.
— Ужинать спустимся вниз? — спросил он.
— Я не хочу есть, — и это была чистая правда, а ещё ей не хотелось снова быть одной без него, хотелось, чтобы он её обнимал, целовал…
— Шэй, — он покачал головой, потом погладил её по спине. — Надо есть, детка. А хочешь поужинаем здесь? Вдвоём?
— Хочу, — и она радостно закивала ему, а он рассмеялся её изменившемуся от радости лицу.
— Согласен, я тоже не хочу с ними есть, — и он снова поморщился, потом притянул Шэйли к себе. — Хочу другого…
И она в нём растворилась. Поцелуи переросли в обоюдные жаркие ласки, а дальше их закружило страстью обладания друг друга. И, богиня, как она была счастлива наконец-то это ощутить. Невероятно счастлива. Словно воды напилась после мук нестерпимой жажды.
— Так и не поужинали, — заметил Иан, поглаживая её плечо, когда она лежала прижимаясь к нему всем телом, потому что боялась снова потеряться.
— Прости, — прошептала она.
Он фыркнул, потом ухмыльнулся:
— Буду есть тебя, — и с этими словами приподнялся, а потом нагнулся так, что укусил Шэйли за плечо. Она взвизгнула, рассмеявшись, и попыталась вывернуться, но не получилось, потому что его сильные руки её не отпустили.
И под её визг и смех Иан кусал её куда придётся, а потом вдруг резко остановился, заглянул в озадаченное из-за остановки, но радостное лицо.
— Я люблю тебя, Шэй, — проговорил он и девушка поняла, что всё, снова их двоих сейчас унесёт желанием. Но сопротивляться она была не намерена, наоборот протянула к нему руки.
Он был таким невообразимо прекрасным, идеальным, как ей казалось. Такой нежный и при этом её пробирало от прикосновений, поцелуев — безумие, совершенное. Шэйли чувствовала стыд и невообразимую негу, утопая в ней, отдаваясь во власть мужчины, который точно знал, что и как надо сделать, чтобы она потерялась, несмотря на то, что казалось бы она сама не своя, испугана пустотой прошлого и тревожными снами, похожими на реальность, но в их близости было столько естественности, столько реальности.
— Я тоже люблю тебя, Иан, — ответила она, задыхаясь от тягучего омута страсти.
Глава 2 Эйва
Эйва сидела на кухне и пила чай. Вокруг неё хлопотала повариха Шелранов.
— И чего ты сидишь, Эйва? — недовольно проговорила Яци. — Разве не нужно девочку к ужину одевать?
Она пожала плечами:
— Меня не звали. Тем более господин Иан вернулся. Может они и не спустятся теперь вообще.
— Развратники! — фыркнула повариха. — В моё время не было такого. Этими делами только в ночи занимались!
Эйва рассмеялась:
— Ой, перестань. Тоже мне, скажешь. Можно подумать никто никого под утречко в кладовой или в жаркий день на сеновале не обжимал. Чистые все какие.
Яци недовольно зыркнула на служанку.
— Да и дело молодое, — ответила на это Эйва. — Им положено. Никак не могут отлипнуть друг от друга.
— Пусть бы уж детей наконец сделали, — заворчала на это Яци. — А то отлипнуть не могут, грешат без конца — и в завтрак, и в обед, и в ужин, а детей нет. Пустая девка выходит.
— Ой, что ты завелась? — повела головой горничная. — Дай ей в себя прийти. Лица нет на бедняжке, а ты с детьми пристала.
— А что? Благодать-то где?
— Сказала бы я тебе, но побойся гнева богини, — зашипела на повариху Эйва. И обе женщины закрыли глаза и воздали про себя хвалу Йэтри. — Выжила и то хорошо!
— Всё такая же странная? — спросила Яци, тяжело вздыхая.
— А какая должна быть? — не любила
