божественным и неизменным, часто кажется, что новая богословская наука расходится с Священным Преданием церкви, тогда как тут в большинстве случаев мы имеем дело не с преданием церкви, а только с преданием школы или местного церковного быта…
Итак возникающие на почве роста науки конфликты и трения ее с нормальным бытовым консерватизмом церковных правительств и иногда простого народа не должны иметь без достаточных оснований трагического характера. Их нет там, где нет движения жизни, где жизнь церкви одичала от подавления культуры или где она оскудела. Их было много в древней церкви, когда догматическая жизнь била ключом, их может быть больше, чем сейчас, если этот пульс богословских интересов повысится. Но, повторяем, под этими трениями в принципе трагедии нет, и мы не должны ее создавать».
Эти положения, высказанные Карташевым еще за несколько лет до появления «Ветхозаветной библейской критики», можно считать ее предвосхищением, легитимацией той свободы научно-богословских исследований, пример которой даст Карташев в своем докладе 1944 г.
III
Библейская критика, то есть изучение Священного Писания методами историко-филологических дисциплин, зародилась в протестантской науке Нового Времени и поначалу была воспринята католическим, православным, а также консервативным протестантским богословием как соблазн и ересь. Такое отношение сохраняется до сих пор у протестантов-фундаменталистов. В Католической церкви историко-филологический подход к Библии получил право на полноценное существование и развитие лишь после энциклики папы Пия XII «Divino afflante Spiritu» (30 сентября 1943 г.). Интересно, что эта энциклика, ознаменовавшая коренной поворот в католической библеистике, появилась почти одновременно с историческим докладом Карташева, менее чем за полгода.
Возможно, апокалипсис Второй мировой войны наводил представителей разных церквей на мысль о том, что поздно прятаться за благочестивыми словами былого (поздно «плакать по волосам» и «по ритуально-традиционной прическе», скажет Карташев в своем докладе). Описывая положение дел в католической библеистике, Карташев отмечает ее открытость к серьезному обсуждению выводов библейской критики и отдает дань уважения французскому католическому библеисту о. Мари Жозефу Лагранжу, создателю французской «Библейской Школы» в Иерусалиме. Однако энциклику «Divino afflante Spiritu» он не упоминает. Видимо, как это ни странно, на момент подготовки доклада Карташев еще не знал про нее.
В опыте Православной Церкви Карташев мог опереться на пример греческой библеистики, прежде всего – профессора Василия Велласа, которого он не раз упоминает в своей речи.
Даже в Свято-Сергиевском институте доклад Карташева некоторым из его коллег показался слишком резким разрывом с традицией. Другие же приветствовали его призыв к историческому исследованию ветхозаветных текстов. Приведем отрывки из воспоминаний двух людей, по духу близких Карташеву:
«…Та же верность Халкидону, который утверждает право человеческого начала, обязывает Антона Владимировича к тщательности критического анализа, который иногда смущает робкие души, и даже не одни только робкие. Я разумею его актовую речь: „Ветхозаветная библейская критика“, вышедшую отдельной брошюрой в 1947 году. На нее болезненно реагировал и такой бесстрашный человек, как покойный Митрополит Евлогий. Владыка был, конечно, неправ. Можно соглашаться или не соглашаться с теми конкретными результатами, к которым пришла или приходила библейская наука в Западной Европе. Теория Велльгаузена о происхождении Пятокнижия вызывает и чисто-научные возражения. Но нельзя отрицать за ученым богословом права критического исследования, искания человеческих истоков богодуховенных писаний».
Епископ Кассиан (Безобразов)[5]
«Основной мыслью речи был призыв к признанию полной законности для православных библеистов изучения Ветхого Завета в его историческом контексте. Основным аргументом Карташева была ссылка на Халкидонский собор (451 г.), определивший богочеловеческую личность Христа как „совершенного Бога“ и „совершенного человека“. Из этого определения Карташев выводил и подлежащую историческому исследованию человеческую природу библейских текстов, в которой и через которую христианский экзегет может распознать и заключающийся в тексте божественный смысл, божественное Откровение»
Протоиерей Иоанн Мейендорф[6]
Однако импульс, заданный докладом Карташева, не пропал. Выступая в июне 1990 года на библейской конференции в Институте востоковедения, протоиерей Александр Мень отметил: «Многие говорили, что доклад провалился, потому что ни митрополит Евлогий, ни корпорация профессоров его не приняли. Но на самом деле это не так! После смерти Карташева в Свято-Сергиевском православном институте эта традиция сохранилась и продолжалась…» Доклад Карташева был одной из часто цитируемых книг самого о. Александра Меня. Как и Карташев, о. Александр в вопросах авторства, времени создания и толкования ветхозаветных библейских книг в целом придерживался современных выводов библейской критики. Это отразилось и в книгах серии «В поисках Пути, Истины и Жизни», и во Введении в Ветхий Завет («Исагогика»), и в его фундаментальном труде – трехтомном «Библиологическом словаре».
IV
В связи с трудностями военного и послевоенного времени речь Карташева была опубликована лишь в 1947 г. – в издательстве YMCA-PRESS в Париже, небольшим тиражом. Это издание давно уже стало библиографической редкостью.
Единственное переиздание «Ветхозаветной библейской критики» было осуществлено журналом «Альфа и Омега» (2001, № 4 (30)). Впоследствии эта перепечатка была воспроизведена на нескольких интернет-ресурсах. Однако, по-видимому, в 2001 г. российское церковное сообщество было еще не готово к тому реальному диалогу с библейской наукой, к которому Карташев призывал своих парижских коллег в 1944 г. Поэтому в переиздании 2001 г. из доклада было изъято (заменено многоточиями) в общей сложности 24 пассажа – преимущественно посвященных проблемам датировки и атрибуции Пятикнижия и других ветхозаветных текстов. Объем этих изъятых при переиздании пассажей колебался от нескольких фраз до 30 000 знаков.
Хочется верить, что сейчас, наконец, семьдесят лет спустя после доклада Карташева, мы созрели для того, чтобы прочесть его речь без купюр.
Роза Адамянц, Михаил Селезнев
Актовая речь, произнесенная А. В. Карташевым 13 февраля 1944 г. в Свято-Сергиевской Духовной Академии в Париже (93, Rue de Crimee)
Актовая речь А. В. Карташева публикуется по первому изданию (YMCA-PRESS, 1947 г.). Для настоящего переиздания текст был переведен в современную орфографию, а пунктуация приведена в соответствие с современными нормами русского языка (насколько это возможно при сохранении авторского стиля). Кроме того, были выверены и, в случае необходимости, поправлены библиографические сноски.
В ряде мест мы сочли полезным для читателя указать цитируемый Карташевым источник или пояснить используемое им выражение. Это сделано в подстраничных примечаниях, помеченных «прим. ред.». Подстраничные примечания самого Карташева либо первого издателя помечены, соответственно, «прим. автора» и «прим. 1-го издания».
I
Пользуясь случаем настоящего скромного академического торжества, я имею нравственную потребность предложить вниманию просвещенного собрания несколько общих и по возможности простых слов о предмете весьма обширном, а именно: о ветхозаветной библейской критике. Этот предмет покрывает собой теперь почти всю
