Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
коробку с тряпками – бренными останками погубленных предметов одежды – и при помощи отрезанного рукава некогда любимой хлопчатобумажной ночной рубашки принялась смачивать растворителем.
– Что это ты делаешь? – спросила мать, заглядывая ей через плечо.
– Кровью испачкала, – ответила Джин, хмурясь, когда ржавое пятно стало растворяться и расплываться. – Не моей. Это от печенки.
– Ну и неряха, – сказала мать и вытянула сухую лодыжку, чтобы полюбоваться туфлей – бежевой кожаной лодочкой на среднем каблуке.
– Вряд ли придется когда-нибудь их носить, – вздохнула она. – Но все же.
Пятно слегка поблекло, но увеличилось в размерах и по-прежнему было заметно на серой ткани.
– Вот черт, – сказала Джин. – Такая была подходящая юбка для велосипеда.
Она пошла наверх переодеться и взяла юбку с собой. Носить ее нельзя, но приговорить юбку к ящику с тряпками было выше ее сил. Пока что Джин сложила ее и убрала вниз платяного шкафа, как будто в один прекрасный день может обнаружиться какой-нибудь альтернативный способ использования непригодных к ношению юбок.
После ужина – печенки с луком, приготовленной Джин, и пудинга из консервированных груш со сгущенным молоком – Джин занялась поливом и прополкой, а мать уселась в шезлонг с библиотечной книжкой, которую она не то чтобы читала, а скорее держала в руках. Джин давно заметила, что мать никогда, даже в хорошую погоду, не сидит на улице одна – только за компанию. Из парка были слышны веселые крики детей, с улицы то и дело раздавался собачий лай вслед случайному прохожему, изредка с урчанием проезжала машина. Вместе с сумерками наступит тишина.
Женщины перебрались в гостиную, задернули шторы и зажгли лампы; сквозь их коричневые абажуры пробивался скупой желтоватый свет. Они сыграли за карточным столиком два кона в кункен, а потом Джин стала бесцельно перебирать содержимое корзины с вещами для починки. В последние несколько недель она совершенно забросила эту корзину, разве что иногда пополняла. Мать тем временем достала свой кожаный несессер для письменных принадлежностей, чтобы написать ответ дочери. Готовясь к этой задаче, она зачитала письмо Дорри вслух – очевидно, специально для Джин, поскольку мать была уже прекрасно знакома с его содержанием. То же самое она проделывала с газетными и журнальными статьями, когда тишина воскресных вечеров начинала ее раздражать.
Дорогая мама!
Спасибо за письмо. Похоже, у вас в Хейсе тишь да гладь. Хотела бы я так же написать и о нас – ан нет, все время что-то происходит. Кеннет сейчас живет на ферме – наконец-то появился новый управляющий, но его надо “объездить”. Будем надеяться, что он продержится дольше предыдущего, которого мы теперь между нами называем не иначе как “Вернон Неверный”. (На этом месте миссис Суинни хихикнула.)
Я записалась в клуб Китале, и пока Кеннет в отъезде, это мой второй дом. Можешь себе представить, что за “фрукты” там порой попадаются. В пятницу я сходила на “Настоящую комедию” в постановке Театрального общества Китале. Пру Калдервел – признанная королева здешнего общества – была чудо как хороша в роли Лиз Ессендайн. Остальные актеры – как деревянные. Уровень такой, что я подумала: может, и мне стоит пройти прослушивание для следующей постановки!
У нас теперь щенок эльзасской овчарки, черный, по кличке Ндофу. Мы все от него без ума. Предполагается, что я его выдрессирую и он будет меня охранять, когда я здесь одна, но он такой добродушный, любому, кто его погладит, сразу подставляет пузо.
Через несколько недель дети приедут домой на каникулы, а пока я пользуюсь свободой, чтобы побольше заниматься теннисом. Беру уроки, а завтра у нас турнир смешанных пар. Со мной в паре дядька по имени Стэнли Харрис, ему под шестьдесят, но он так и не научился проигрывать и все время бросается на мою половину корта с воплем “Мой! Мой!”, так что мне ничего делать особенно и не придется.
Пора бежать на почту. Будь здорова. Очень люблю тебя и Джин.
Дорри
– Она написала превосходное письмо, – сказала мать Джин.
– Потому что жизнь у нее такая превосходная, – парировала Джин.
От этих беззаботных сводок новостей ей всегда становилось немного горько. Теплые воспоминания о том, как близки они были в детстве, теперь омрачены обидой, что их судьбы сложились так по-разному.
В полдевятого мать с усилием встала со стула.
– Пожалуй, приму ванну. – Она произнесла это так, будто мысль только что пришла ей в голову.
Хотя Джин иногда посещали сомнения насчет заведенных в доме порядков и она догадывалась, что другие люди живут по-другому, свободнее, ритуал материнских омовений перед сном она с удовольствием поддерживала. Два раза в неделю, по вторникам и пятницам, с полдевятого до девяти Джин была в доме хозяйкой и могла делать все, что ни пожелает. Могла слушать радио без комментариев, есть на кухне стоя, читать в полной тишине или, если ей в голову взбредет, носиться по дому голой.
Из всех доступных ей вольностей больше всего она любила расстегнуть пояс для чулок, вытянуться во весь рост на кушетке с пепельницей на животе и выкурить две сигареты подряд. Вообще-то ничто не мешало сделать это и при матери – то, что она ложится посреди дня, вызвало бы вопрос о ее самочувствии, не более, – но в компании от этого было гораздо меньше радости. Летом она практиковала такой вариант: босиком выходила в сад и выкуривала свои сигареты, лежа в прохладной траве.
Но в этот вечер, стоило ей стянуть несвежие чулки и запихнуть их в туфли, как в задней гостиной что-то ужасно загрохотало, будто с камина разом осыпались все изразцы. Расследование показало, что в каминную трубу провалился дрозд, что привело к обвалу сажи и трухи. Оглушенная птица несколько мгновений лежала на пустой решетке, а при приближении Джин заметалась и забилась о прутья. Джин отпрянула, сердце заколотилось. Ни спасти, ни прикончить раненую птицу ей было бы совершенно не по силам. Потом она разглядела, что это – молодой голубь, черный от сажи и, возможно, не столько раненый, сколько перепуганный. Он выкарабкался из решетки и, хлопая крыльями, стал понемногу перемещаться по комнате, угрожая безделушкам и оставляя на обоях темные полосы.
Джин настежь распахнула двери в сад и постаралась препроводить голубя наружу резкими взмахами, больше подходящими для регулирования дорожного движения; наконец, почуяв свободу, он выпорхнул, пролетел низко над лужайкой и уселся на ветке вишни. Пока Джин стояла и смотрела на него, из-за кустов вышла соседская рыжая кошка и притаилась, явно замышляя недоброе.
Как только Джин вымела комья грязи из очага, стерла самые заметные пятна со стен и
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
