— Вы забыли, кого вы оскорбляете, милорд!
— Вовсе нет. — Он насмешливо поклонился. — Я не мог бы этого забыть, поскольку вы — единственная женщина, с которой я не стал бы спать даже ради спасения собственной жизни.
Порция широко раскрыла глаза и издала короткий негодующий возглас.
— А сердиться и вовсе ни к чему! — равнодушно произнес Артур.
Губы Порции сжались в ниточку; она резко повернулась и направилась к двустворчатым дверям красного дерева, ведущим в бальный зал, поставив Артура на место так, как это умеют делать только чистокровные аристократки. Лакей едва успел подойти к двери и открыть ее, и Порция прошествовала мимо него с важным видом, задев его ноги шуршащими золотистыми юбками.
Лениво улыбаясь, Артур поправил галстук и пригладил густые непослушные волосы золотисто-каштанового цвета. Порция все так же хороша, этого у нее не отнимешь. Рыжие волосы, алебастровая кожа… Но все равно это гадюка, и никому это не известно лучше, чем ему. После того как она разбила его глупое молодое сердце, когда им было по восемнадцать лет, она вышла за Лэмпли, спустя пару лет подарила ему дочь, а потом спокойненько дождалась его смерти — он умер от какой-то лихорадки. Она еще носила вдовий траур, когда послала за Артуром, и ей удалось искусно вызвать в нем чувство, которое он считал давно похороненным. Она была настойчива и, когда он, в конце концов, смягчился, призналась сквозь слезы, что все эти годы любила только его. Хотя было глупо с ее стороны надеяться, что теперь ее признание произведет на него впечатление, все же такие слова были ему приятны, и она это, разумеется, поняла. Тем не менее, он был стоек и старался не допустить, чтобы его сердце во второй раз разбилось вдребезги.
И ему действительно удалось бы избежать унижения и боли и не попасться в ее когти, если бы Филипп не погиб тогда, когда погиб.
Вскоре после событий в Данвуди Артур обнаружил, что живет без цели и совершенно не в состоянии найти свою дорогу в жизни. Именно тогда у него появились сны — ему снился Филипп, который бродил с зияющей в груди черной дырой, насмехаясь над Артуром уже самим фактом своей смерти. И вот тогда, в те долгие черные часы, он и обратился к Порции, ища утешения, памятного ему по давно прошедшим годам. Порция отдалась ему со страстью, заставив его поверить, что действительно все эти годы тосковала по нему. Жалкий дурень, вот кем он был. Как он был потрясен, прочтя как-то утром в «Тайме», что весной Порция вступает в брак с лордом Ротом!
Когда Артур явился к Порции, она очень мило запричитала. Что же, восклицала она, остается делать бедной вдове? Но не это было самым страшным — оказалось, что она играет не им одним, но еще двумя поклонниками, имеющими титул. И только у него, у Артура Кристиана, не было титула, а значит, и рассчитывать ему было не на что. Он вздохнул, сунул руки в карманы и направился к входу в бальный зал, где и остановился, оглядывая комнату, переполненную сливками английской аристократии.
В дополнение к двум или более сотням гостей, которые — Артур знал это — отдали бы право первородства за честь оказаться здесь в этот вечер, в зале были еще и те, кого он любил, — его мать и тетка леди Пэддингтон, или Пэдди, как они нежно ее называли. Его брат Алекс со своей женой Лорен. Кеттеринг и его жена Клодия. Не было только Эдриена и Лилианы — они оставались в деревне в связи с рождением сына. Да, равнодушно подумал Артур, это, без сомнения, настоящий дом Сазерлендов. И эта сцена разыгрывается много раз в году.
Артуру хотелось бы оказаться сейчас где угодно, только не в своем доме.
Здесь для него ничего не было, здесь ничто не могло привлечь его интереса, не могло вдохновить его на великие деяния. Ему казалось, что жизнь медленно проходит мимо, а он все устраивает одно великолепное пиршество за другим, тратит на них свою молодость и уже совершенно запутался, не понимая, где его место.
Нечаянно его взгляд встретился со взглядом Алекса, и тот сразу направился к нему. Артур покорно ждал, изо всех сил стараясь придать себе равнодушный вид.
— Должен предупредить тебя, старина, — произнес Алекс, остановившись рядом с ним, — у моей дорогой жены появилась навязчивая идея познакомить тебя с дочерью Уоррентона. — Он бросил взгляд на Артура. — Правда, она не очень-то хороша собой.
— Чудесно, — лениво протянул Артур.
— Кстати, Лорен идет сюда, — сказал Алекс и улыбнулся с сияющим видом, глядя поверх плеча Артура.
Артур повернулся, тоже улыбаясь. К ним подошла жена Алекса.
— Артур! Как хозяин вы просто несносны! Я везде вас ищу, — шутливо пожурила она его.
— Я смиренно прошу вас о прощении. — Он галантно склонился к ее руке. — Меня отвлекли скучные хозяйственные дела.
— Вот как? — удивилась Лорен, но тут же снова заулыбалась. — Хорошо, раз уж я вас нашла, мне страшно хочется представить вас…
— А вон и Кеттеринг! — поспешно прервал невестку Артур, кивнув кому-то через ее плечо. — Извините, дорогая, у меня важное дело, которое, право же, никак нельзя отложить. — Вежливо поклонившись, он отошел, прежде чем Лорен успела хоть что-то сказать.
— Лжец! — услышал он ее веселый голосок, за которым последовал гортанный смешок Алекса.
Артур усмехнулся и исчез в толпе гостей, направляясь к Джулиану. По дороге он остановился только для того, чтобы поздороваться с матерью и теткой. Вдовствующая герцогиня ласково ему улыбнулась.
— Вы сегодня очень красивый, — шепнула она племяннику. — Кстати, сегодня здесь присутствует мисс Эмилия, дочь весьма важного господина — лорда Уоррентона!
Ага! Значит, Лорен уже собрала войско для атаки. Артур нежно любил свою невестку, даже, несмотря на то, что она твердо решила приковать его к какой-нибудь девице, впервые выезжающей в свет.
— Я уверен, что мисс Эмилия великолепно проведет время. — Он похлопал мать по руке. — Вы меня извините, леди?
И, не обращая внимания на возмущенный протест Пэдди, он пошел дальше, пока не оказался у буфета, где его дворецкий, Барнаби, расставил впечатляющее количество бутылок с ликерами и бренди. Он налил себе шампанского в тяжелый хрустальный бокал.
— А я уже решил, что ты намерен бросить меня ради заговорщиков, желающих пристегнуть тебя к мисс Эмилии.
Артур, усмехнувшись, повернулся на знакомый голос. Это был Джулиан Дейн, граф Кеттеринг.
— Неужели они все боятся, что год закончится, а я так и останусь в девицах? Джулиан засмеялся.
— Очевидно, они боятся и за тебя, и за мисс Эмилию, — проговорил он, жестом приказав маячившему неподалеку лакею налить себе бренди.
— Кажется, я буду вынужден откровенно поговорить со своей невесткой. Кстати о несносных женщинах: чем там занимается твоя жена?
Джулиан усмехнулся и посмотрел туда, где находилась Клодия. Она сидела на краешке дивана, уперев локти в колени, и доказывала что-то явно весьма важное скучающему лорду Перри.
