одна камера не зафиксировала движения ни возле дома, ни внутри него, не сработал ни один из датчиков, во множестве расставленных на территории, ничего подозрительного не видели и многочисленные сотрудники охраны, находившиеся в здании. Однако, рано утром Пахомова нашли мёртвым в его кабинете. В двух шагах от него лежало тело охранника, рослого сорокалетнего мужчины, видимо, пришедшего на шум борьбы и попавшего под руку преступникам. Убит тот был необычным способом – ему раскололи череп огромной мраморной плитой из числа тех, что лежали в хозяйском кабинете и предназначались для отделочных работ. Этой плиты, к удивлению следователей, на месте преступления не оказалось, нападавшие зачем‑то унесли её с собой. Как они попали в дом, и как выбрались обратно, да ещё с массивным мраморным бруском в руках? Как смогли обвести вокруг пальца электронику и не попасться на глаза многочисленным телохранителям? На эти вопросы у следователей не было ответов.
Но ясно было одно: с судьёй и олигархом расправилась одна банда. На это указывало обстоятельство, тщательно скрываемое полицией от прессы: возле тела каждой жертвы была оставлена картонная бумажка с распечатанной надписью «Хватит!» Только у Обухова под ней прибавили слово «кумовства», а у Пахомова – «бандитизма».
Слушая эту историю, я внимательно присматривался к Николаю, стараясь понять, какую роль в ней он уготовил мне.
– Дело в том, что одна зацепка в деле всё‑таки есть, – поймав мой вопросительный взгляд, пояснил Ястребцов. – Одна из камер на территории особняка сняла машину, сразу после убийства проехавшую мимо дома.
– И что, нашли владельца? – поинтересовался я.
– А вот это самое интересное, – сделав глоток кофе, сказал Николай. – Машина эта, старый «Мерседесик», принадлежит нашей местной газетке – «Терпиловской правде». Ну, помнишь «Терпиловку»? Шахматные задачки ещё с тобой и Ванькой Милорадовым…
– Помню, – нетерпеливо передёрнул я плечами. – Ну так и что – угнали преступники машину, и всего‑то делов.
– Да вот не так всё просто, – покачал головой Коля. – Я сразу как запись посмотрел, оперотдел набрал – мол, не заявляли ли тачку в розыск? Нет, не заявляли. Ребят послал к редакции – стоит машина на месте, у самого входа, чёрт бы её побрал. По своим каналам попытались выяснить в редакции, катал ли её кто‑то из сотрудников в тот вечер – опять нет. На коробке у неё блокиратор установлен, такой, знаешь, штырь металлический. Для угонщика он особой проблемы не представляет, но снимать всё‑таки хлопотно – с корнем драть приходится. Ну а там он на месте, нетронутый. Следовательно…
– Машину брал кто‑то из своих, – догадался я.
– Точно! – Коля энергично хлопнул ладонью по столу. – И наша задача понять, кто именно.
– Ну так вызывай их по очереди, да тряси как ураган осину.
– Ну а вот это уже глупость, – кисло поморщился Ястребцов. – Серьёзного бандита допросом не запугаешь. Преступник просто уйдёт на дно, банда затаится, ну и поминай их как звали. Да и потом – а вдруг машину кто‑то посторонний брал? Приятель друга, пятый дядька на киселе незаметно сделал себе ключи, ну и пользует это корыто, пока никто не видит? Нет, тут поумнее бы сыграть надо.
Алексей искоса, с хитрым прищуром, глянул на меня.
– Ну и что ты от меня хочешь? – пожал плечами я.
– А то, что устроился бы ты, Игорёк, на недельку в «Терпиловку», да изнутри выведал всё как следует, а? Нет‑нет, не отказывайся, – умоляюще протянул он ко мне руку, – делов там реально не больше, чем на неделю, да и потом я от тебя никаких подвигов не требую. Не откроется тебе Сезам, не разузнаешь ничего, ну и чёрт бы тогда с ним. Тогда уж напрямик ломанёмся, допросы там, обыски… А получится – и мы в выигрыше, и ты. Представь только, какой матерьялец получится?
– Да ну что ты! – отмахнулся я. – Сам подумай: как я с бухты‑барахты свалюсь в эту твою редакцию, начну там разнюхивать что‑то по углам… Преступник же меня в одно мгновение раскусит.
– Нет, я тут всё уже обкумекал. Если правильно обстряпать дело, твоё появление шума вызвать не должно. Во‑первых, мы в прессе об убийствах не болтаем, и преступники вряд ли догадываются, что их след уже взят. Во‑вторых же и легенда у тебя будет подходящая. Из «Терпиловки» полгода назад уволился корреспондент, и ему вроде как ищут замену. Вот ты ей, этой заменой, то есть, и будешь.
– И что, я вот так вот просто заявлюсь в редакцию и попрошусь на работу? А вдруг не примут?
– Примут, мы это со Стопоровым, главным редактором, согласуем.
– А сам он не может быть связан с бандой?
– Вряд ли… Это человек проверенный. В обоих случаях у него было твёрдое алиби. Да и, сказать по чести, водятся за ним кое‑какие делишки. Он и с арендой мухлюет, и кой‑какие заказики на публикации берёт у наших местных козырьков. Короче, как‑то не тянет на народного мстителя. Да и возраст, знаешь ли – семьдесят лет почти.
– Всякое может быть.
– Минимальный риск, конечно, присутствует, – согласился Николай. – Поэтому и его мы не будем знакомить со всеми обстоятельствами. Придумаем тебе легенду – мол, ты оперативный сотрудник, которому необходимо под видом журналиста появляться там‑то и там‑то.
– Думаешь, поверит?
– А почему бы и нет? Самая обычная история. Да и нам не столько нужна его вера, сколько чтоб он язык за зубами держал. А уж в этом на него можно положиться.
– Ну а почему никому из своих не поручишь? – снова попытался отбояриться я.
– Игорь! – Ястребцов отчаянно всплеснул руками. – Да какие из моих ребят журналюги? Из них половина имя‑то своё с трудом пишет. Преступник их вмиг раскусит. А ты профессионал, да и человек опытный, компетентный, жизнь знаешь…
Я задумался. Таинственные убийства, народные мстители, кровавые страсти в трёх сотнях километров от Москвы… Достоевский и Чернышевский в провинциальном колорите. Такое может зацепить читателя если как следует подать историю. Но три недели! Поехать в Терпилов сейчас для меня означало поставить на карту всё. Я исподлобья глянул на Колю: знает ли он, что в этот момент, за чашкой остывшего кофе, я решаю свою судьбу? Поймав мой взгляд, он ответил ободряющей улыбкой. Ну а если отказаться и остаться в Москве? Что делать тут? Ждать у моря погоды, наблюдая за тем как капля за каплей утекает драгоценное время? За прошедшие две недели ничего не подвернулось, а вдруг и следующие три пройдут впустую? Нет, к чёрту это всё! Погибать – так с музыкой!
– Ладно! – решительно хлопнул я ладонью по столу. – Помогу тебе!
– Спасибо, спасибо! – Коля обеими руками энергично тряхнул мою ладонь. – Когда приехать сможешь?
– Надо всё ещё с начальством перетереть, но, думаю, на этой неделе, в пятницу.
– Хорошо, замечательно!
– Но у меня есть три условия, – оборвал я.
– Какие?
– Во‑первых, ни при каких обстоятельствах не вмешивайся в ход моего расследования.
– Договорились.
– Во‑вторых, никакой цензуры быть не должно.. По итогам работы я напишу всё именно так, как увижу, ничего не скрывая. Разумеется, за исключением твоей роли в деле, если ты того пожелаешь.
– Замётано.
– И последнее: мне необходим максимум информации по делу. Это, кстати, в наших общих интересах – чем больше мне известно деталей, тем эффективнее я сработаю.
– А об этом я уже подумал, – торжественно произнёс Ястребцов. Достав из‑под стола глянцевый кожаный портфель, он извлёк оттуда толстую пластиковую папку и подтолкнул ко мне. – Я нарушил несколько наших внутренних правил и скопировал для тебя кое‑какие следственные матерьялцы. – Он тяжело опустил на папку ладонь. – Тут всё – протоколы допросов, фотографии с мест преступлений, сведения об убитых. Смотри только – поосторожнее со всем этим, хорошо? Не показывай никому, а то секир‑башка мне будет, – улыбнулся он.
Перед тем как разойтись, мы утрясли с Николаем кое‑какие второстепенные детали, в частности, придумали мне легенду и псевдоним. Легенду была такая: я – московский журналист, работавший в небольшом издании, но временно вынужденный поселиться в Терпилове.
