двигают прогресс.
За такое бы ему голову повернуть до щелчка в сторону спины, но, в нашем мире навряд ли подобное можно считать чем-то из ряда вон выходящим по сравнению с тем, чем мы занимаемся.
И, что еще хуже, этот ублюдок в самом деле добивался результатов, которые шли на пользу Корпорации.
То заразит военнпленных какой-то там чумой, и через месяц разрабатывает лекарство.
То оперирует инсультников, ковыряясь в их мозгах с упорством пекаря, замешивающего тесто и, хоп, сюрприз, — человек вместо овоща превращается в среднестатистического работягу.
Изменение лучших из лучших солдат и превращение их в биологически измененных киборгов, напичканных имплантами для взаимодействия с полимерной броней, что крепче полуметровой гомогенной брони, но невероятно дорога в производстве, тоже его извилин дело.
Даже конура, в котором мы находились, вполне сходится со всеми представлениями о сумрачном ученом-психопате.
Какой-то дрянной, но просторный подвал, заставленный многочисленным оборудованием непонятного мне назначения, в котором из освещения лишь несколько панелей, мощности которых хватает разве что видеть автоклав и небольшое пространство вокруг него.
И сейчас Доктор пытался сдвинуть с места тот самый саркофаг, который я привез из Японии.
— Док, ты бы не напрягался, извилины распрямишь, — предостерег я научника от травмы. — Твои мозги нужны Корпорации.
— Шел бы ты в задницу, Смелый, — Док с чувством пнул саркофаг и посмотрел на меня. — Эта древняя хреновина весит целую тонну. Перенеси ее во-о-он туда, к камере.
Н-да…
Сам суперсолдат создает, а ящик весом в тридцать килограмм не может перенести туда, куда следует.
Выполнив его просьбу, поинтересовался:
— Так что происходит, Док? Зачем меня выдернули из Японии? И что это за саркофаг?
Плешивый посмотрел на меня как на биомассу (вполне обычное его отношение ко всем, кто ниже его по положению в Корпорации, где он и такие как он на ступень ниже Директоров направления).
— Сейчас придет госпожа Директор по Азиатскому направлению и все тебе объяс…
— Доктор! — раздался знакомый визгливый голосок со стороны входной двери, откуда послышался цокот копы… эм, каблуков. — Оборудование готово?
— Одну минуту, госпожа Директор, — мгновенно заюлил Доктор Зло, превращаясь из сварливого ублюдка в лебезящего гаденыша.
Ага, вот прям книжный штамп засранца, находящегося в услужении более влиятельного засранца.
— Я уже протестировал модуль, так что нужно лишь подключить к рабочей камере и дело пойдет… — бормотал Док.
— Вот и займитесь этим!
В круг света вошла Директор по Азиатскому направлению.
Руководство Корпорации вообще не особо заморачивается с тем, чтобы разглашать собственные имена.
Обходятся должностями, мол, часть корпоративной этики.
Я же думаю, что это еще один пунктик в пользу того, что чем выше начальство, тем меньше оно хочет, чтобы мы знали о них.
У меня вот есть имечко и фамилия.
Мало кому они интересны, вообще-то, несмотря на то, что я, как и Док, подчиняюсь напрямую Директору направления.
Не говоря уже о том, что командую войсками, покоряющими целые страны по всему миру.
Ходил слушок, что солдатам и жителям вообще хотели номера выдать, чтобы максимально обезличить, но тут начали возмущаться евреи, что-то там про страдания предков начали заяснять и традиционно выеживаться, как змея с колом в жопе.
Поговаривают, что именно поэтому по ним и прошлись как катком — чтобы хоть в этом столетии заткнуть.
Не знаю, был ли это черный юмор или нет, но у всего населения, с кем я знаком, по-прежнему имена и фамилии.
А вот выжившим евреям номера выписали и на руке набили.
Это, кстати, идея Доктора Зло.
— Капитан, — на лице породистой суки, коей являлась Директор по Азиатскому направлению с эмоциями было так же богато, как и у арабов с колодцами воды в Сахаре.
— Директор, — ответил я тем же тоном, быстро оглядев с ног до головы одетую в цветастое шелковое кимоно до середины бедра и ботфорты выше колена.
Стиль — это не про нее.
Интересно, мне стоит говорить, что этот тип кимоно, который она любит носить, подчеркивая направление своей работы, на самом деле носили не богатые японские аристократки, а элитные шлюхи в двадцать третьем веке?
Одна японочка рассказала.
Впрочем, учитывая, что она в самой середине властного бутерброда Корпорации, то кем ей еще быть?
— Вы как всегда прекрасны…
— Засунь свой неугомонный язык знаешь куда?! — фыркнула на меня обладательница типично азиатской внешности, правда с насыщенным смуглым оттенком кожи.
Что поделать, такие они, филиппинки.
— Знаю, госпожа Директор, — усмехнулся я. — Всюду, куда можно засунуть мой язык, он уже бывал. Ну, вы в курсе…
«Идет начисление очков злодейства».
— Ублюдок, — фыркнула она, но более спокойным тоном.
Ба-атаюшки, да она как-никак в хорошем настроении!
Неужто перманентные месячные иссякли?
Хм, странно, а признаков такой объемной потери крови не заметно.
— Готовы к заданию? — спросила она.
— Моей готовности даже советские пионеры бы позавидовали, — кивнул я. — Но, был бы признателен по старой дружбе, если б мне хоть какой-нибудь инструктаж провели.
Лицо Директора превратилось в каменную маску.
Ох, как она не любит выражение «по-дружбе», да еще в моем исполнении.
У этого явления есть своя история, о которой лучше сейчас не вспоминать.
Смешно и пошло — все, как я люблю.
Но, рядом с ней мне вот прям не хочется возбуждаться.
И дело тут даже не в том, что бронетрусов на мой костюм не найти на складе — как-никак, а делается все на заказ.
Просто она обещала отгрызть мне «Пизанскую башню», если еще раз увидит мою победу над гравитацией.
Вот парадокс.
Такой пост должен был ее научить быть более стрессоустойчивой, а стоило только залит лицо белком, так сразу: «Мои глаза, мои глаза!».
— Слушай сюда, капитан, — прорычала она мне в лицо. — Задание секретное и нет никаких гарантий, что в процессе его выполнения ты не сдохнешь…
Я посмотрел на наручный компьютер, который, помимо отражения моих очков злодейства выполнял еще и несколько других функций.
Например — вывел голограмму календаря.
— Какого хрена ты творишь, Смелый?
«В голову тебя сношаю, но в этот раз — исключительно морально», — подумал я, делая вид, будто заинтересовался днем недели.
— Хм, сегодня понедельник… А почему присказка прозвучала как будто выходной?
— Ублюдок!
Не-не-не, я точно знаю, что являюсь законнорожденным сыном своих родителей.
— Ничего не понимаю! — воскликнул технофашист из-за своей машины судного дня.
