пьедестала. Она платит и уезжает на велосипеде, не сказав ни слова. Я смотрю, как она крутит педали. Она едет в сторону Парижа и скрывается за старым заброшенным домом, рядом с развязкой и складом «Горизонт», чья неоновая вывеска озаряет все балтийской синью.
Я выхожу на минутку проветриться, вдохнуть ее флюиды, еще витающие в бензиновом воздухе.
17
Чтобы быть бензоколонщиком, нужно иметь права (80 % объявлений этого требуют) и любить запах бензина (100 % объявлений об этом забывают).
Я люблю его, этот невыводимый аромат, упрямый дурман, липкий, въедливый, кисло-сладко-горький запах, который проникает во все и повсюду.
А еще нужно любить рутину. Рутину и скуку, с которой я борюсь, поджидая посетителей, включая фильмы на настенном экране за стойкой; я ставлю их по кругу, когда не играю в шашки с Ньецлендом.
Также нужно любить ничейные пространства (искусственный свет и ничейные пространства) и девушек, которые любят запах бензина. Некоторые от него без ума, так и липнут в клубах, обнюхивают всего, стоит сказать, что ты бензоколонщик.
Вопреки расхожему мнению, девушки любят сильные запахи.
18
Порой я с тоской вспоминаю золотые высокооктановые времена.
19
Порой я с тоской вспоминаю те золотые времена и думаю, что бензин без свинца – это как секс с презервативом, фруктоза вместо сахара: полумера, символ современных кастрированных обществ, стерильного будущего.
20
О чем еще забывают объявления, так это о том, что бензоколонщик должен вдобавок переносить новояз.
Тот же запах дизеля, он же мерзкая вонь газойля: я должен сносить все витки новояза, а это настоящая пытка, открытая операция на мозге без наркоза.
Сегодня меня учат, как обращаться с новым агрегатом, который выдает и поджаривает сэндвичи массового производства, – мой начальник решил установить его рядом с кофемашиной. Мой учитель, жизнерадостный мужчина с затхлой душонкой, показывает функции сенсорного экрана и говорит с важностью Архимеда:
– С этим мы перевернем мир массовых сэндвичей!
21
Когда я устраивался сюда по объявлению, оно говорило об осознанности и начиналось как мечта:
«Ища работу, молодой француз идет не столько за зарплатой и перспективами роста, сколько за чувством осмысленности и полезности своего ремесла».
22
Да, я чувствую свою полезность, это правда. Я теперь собаку съел в деле сэндвичной революции.
23
Я смотрю спагетти-вестерн, «За пригоршню динамита», как вдруг мне звонит Рей Кубмон, друг, живущий на Мальте, и заявляет, что его бросила жена, что она кретинка, но он все еще ее любит. И рассказывает мне о своих бедах. Это монолог. Страдания брошенного самца.
В фильме изможденный Миранда просит Шона «не говорить ему больше о революции!»
Я слушаю Рея вполуха, но понимаю, что его жена – бывшая – устала от его вспышек и ушла к какому-то физруку.
И пока Рей говорит мне, что это доказывает ее фашистские наклонности – спать с учителем физкультуры – и дурной вкус – спать с учителем, – главный герой Шон швыряет в грязь книгу с заглавием: «Патриотизм».
Рей кладет трубку. Я тоже.
24
Такси паркуется у самых дверей, поперек разметки, как миллионер. Выходит шофер в прикиде футболиста: длинные шорты, шлепки с носками до колен. Цветастая футболка с надписью KISS THE EARTH[7]. Он заходит, идет в туалет, через пять минут возвращается со старой «Нокией» под ухом, о чем-то горячо и оживленно споря. Останавливается возле стойки с чупа-чупсами и орет в трубку:
– Это баба, черт возьми, а не набор «Сделай сам».
25
Такси улетело. Я погрузился в биографию Ф. Скотта Фицджеральда – историю его разнузданной жизни, – которую нашел с утра на выброшенном диване прямо в сердце столицы.
Кино (еще раз), чтение и созерцание – мои любимые убийцы времени в часы работы. Если не считать спортивную хронику.
Я прерываюсь, чтобы поразмышлять над ключевой (по мнению автора биографии) цитатой. Аллегория его творчества: «Show me a hero, and I’ll write you a tragedy»[8].
Мушиное жужжание. Поднимаю взгляд. Сквозь стекло я вижу, как молодые ребята на мопедах и великах носятся между колонками, будто стая акул или чаек, выслеживающих рыбу. Как только подъезжает машина, банда рассыпается.
26
Из «Крайслера» высаживается женщина с маленькой дочкой. Входит, чтобы заплатить за бензин и купить леденец. Пока банковский терминал икает и цыкает, девочка что-то шепчет на ухо матери. Та улыбается, подбадривает ее: «Ну давай, спроси дядю. Он не укусит» (в этом я не уверен). Тишина. Девочка мнется (она тоже не уверена). Мама настаивает: «Ну же, давай». Малышка решается: «Мсье, а вы не знаете, какая энергия заменит бензин, когда он кончится?»
Я размышляю пару секунд, задумчиво киваю и, приняв важный вид эксперта по промышленным катастрофам, говорю:
– Человек.
26 БЭ
Покажи мне антигероя, и я напишу тебе комедию.
27
Женщина поднимает брови, вращает серыми ренуаровскими глазами, разворачивается на каблуках. Девочка семенит следом, спрашивая: «Мама, что, правда? Правда, что дядя сказал? Бензин заменит человек?» Мать, раздраженно: «Да нет, глупости, это возобновляемое топливо». Девочка, с растущим беспокойством: «Человек – это возобновляемое топливо?» Я улыбаюсь. Они скрываются в своем «Крайслере» и уносятся на другую планету.
Этот каламбур вдруг напоминает мне один фильм, отголосок моего пророчества, где в далеком будущем человек стал не топливом, но пищей, – «Зеленый сойлент». Я решаю скачать его и пересмотреть.
28
Как бы я хотел быть Бодрийяром. Бегать голышом по полям.
28 БЭ
Говорить: «Все просят полного. Но никто никогда не просил пустоты».
29
Опершись локтями на стойку, попивая бочковое пиво и поджидая Жана Поля, моего сменщика, я смотрю «Зеленый сойлент», полностью поглощенный ретрофутуристическим Нью-Йорком 2022 года и расследованием Торна (главного героя). Посетитель пытается привлечь мое внимание. Я останавливаю его:
– Две минуты.
«People were always lousy, but there was a world, once», – бросает Рот, слепой старик, живущий с Торном.
29 БЭ
«Люди всегда были отребьем, но зато раньше был хоть какой-то мир».
