на раздражитель, не дает лежать спокойно.
— Молодой господин проснулись, вишь ворочается — женский шопот донесся до меня из-за спины.
— А может и не проснулись, а просто обоссаться изволили. Мокро, вот и ворочается.
— Дык два дни без памяти, любой мог бы обоссаться, не токма дворянин.
Ого, а ставки-то растут! Если я правильно расслышал, то это служанки, а я видимо дворянин и господин. Пардон, а на каком языке они сейчас говорили? Точно не на русском, да и глупо было бы ожидать, что в другом мире, да еще и магическом, кто-то кроме меня будет говорить по-русски.
— Давай ему ночной горшок на видное место поставим, вдруг не промахнется, меньше потом убирать.
— А ну, цыц, курицы! — гаркнул я. Ага, прямо так и прикрикнул… засипел на пороге слышимости, видать горло пересохло.
— Чего-то сипит не по-нашему.
— Колдует небось, может сбежим?
— Не, хуже будет. Стой, раз приказано.
Ого, да тут дисциплина как в армии, это я люблю! В том смысле люблю, когда бойцы дисциплинированные у меня в подчинении, а не когда меня строят. А как же мне по-ихнему говорить, когда я языка не знаю. Стопэ, знаю я язык, понимаю как минимум. Тут или баг в прошивке, или надо галочку в нужном месте поставить, чтоб на их языке говорить. О! Повторю за девкой той фразочку, хорошо же зайдет. Только надо постараться, чтоб услышали:
— Стой, раз приказано! Не то хуже будет! — о, вроде получилось. Во всяком случае, сам себя я услышал.
— Да, молодой господин. Как прикажете, молодой господин. — общение задалось. С трудом водружаю себя в сидячее положение, благо сразу несколько рук помогают мне занять вертикальное положение, частично вертикальное.
— Отлейте, господин, вот ваза. Зараз полегчает, столько терпеть не можно!
Ну раз просят, уважу. Тем более, что терпежу уже нет, а шибко стесняться кого-то я давно бросил, в жизни всякое бывало, есть вещи и пострашнее справляющих нужду людей. Очень кстати оказалось, что из одежды на мне только длинная рубаха сорочка и никаких трусов или подштанников — ни сил, ни времени разбираться с исподним. Опорожнялся я стоя, подпертый с двух сторон крепкими девичьими телами. Судя по старанию, ежели бы случилась нужда, они бы и целиться мне помогли — уважаю такой подход! Взялась за тело — делай всё смело! Всё, мой подвиг был совершен, сил на следующий уже не было. Как старик грузно опустился на кровать. Хотя с чего грузно-то? По моим ощущениям и внешнему виду и семидесяти килограмм не было в этом теле. Рост был, то есть костяк нормальный, а с мясом напряженка. Девки, что поддерживали и сажали меня чуть из-под мышек выглядывают. Ну ладно, это они согнулись, и всё равно я на полголовы выше.
— Так, девицы-красавицы, дайте теперь воды напиться, а то вся только что вышла, какая в теле была — ага, галочка в транслитераторе не слетела, одна кинулась воду в кубок наливать из кувшина. Что характерно, кувшин глиняный простенький, а вот кубок уже металлический, как бы не серебро. Ох блин, тяжелый какой — точно серебро, а не олово. Показатель, однако. И пара служанок показатель, и серебряная посуда в ежедневном обиходе. Сиди, Жора, примечай детальки, пока сил ни на что другое нет, выстраивай картину мира.
И снова головокружение, поторопился я с командой себе «сиди, Жора», лучше полежу. А там, того гляди, еще какие массивы информации подгрузятся из мозга того тела, в которое я попал. Не языком единым жив человек в обществе.
Глава 2 Встань и иди!
Второе моё восстание случилось уже ночью. Лампадка в углу перед каким-то неидентифицируемым изображением еле светила, не разгоняя мрак и не давая разглядеть помещение. Судя по звуку, из служанок на полу около моей кровати посапывала только Далька, Снежке я сам еще до болезни запрещал ночевать близ меня, храпит громко. Не понял! Откуда такие познания в повадках местных служанок? И имена тебе, и привычки… Получается я не зря не стал пороть горячку с попытками общения и хождения. Вот что сон животворящий делает! Нащупал на столике в изголовье кубок, он оказался пустой, тотчас запулил его на звук. Опять же по звуку понял, что попал точно в цель. Во-первых звук падения получился глухой, а во-вторых, вскрик служанки не дал заподозрить себя в неэффективности произведенной операции.
А вот сейчас опять не понял. Две вещи — почему я изъясняюсь так академически и что у меня за привычка проснулась кидать тяжелым кубком в живого человека, хоть бы и в служанку? Ведь мог промахнуться, погнул бы хорошую вещь, а то и треснула бы стеночка, усталость металла еще никто не отменял. Раз выпрямил, третий, а на четвертый треснет. Да что за дела?! Кто это мной думает?! Я ж узнаю, кишки на ветки намотаю, будут висеть прямо перед замком, синичек радовать! Мне ж ни один ОМОНовец предъяву не кинет, я в своём праве! Ну и слабоваты они в коленках против старшего лейтенанта КГБ. Прошу учесть, из Центрального аппарата! Мы даже герцогской страже не подсудны.
Ох ты мама моя женщина! Шиза накрыла покруче прошлой, когда я в шестиклассника вселился. И не классическая, когда личности по очереди управляют мозговым пудингом, тут все сразу вперемешку. Поспать бы опять, но страшно уже — а ну как совсем потеряюсь. Надо вставать, блин.
— Далька, почему воду не приготовила! Я что ли за тебя буду заботиться? Дармоедка! Быстро воды дай!
Зашлепали по полу босые ноги, грохнуло что-то с характерным треском. Да понятно что, кувшин тупая дура разгрохала! Сучка, запорю! Я тут от жажды изнываю, а эта корова воды не принесет. Рецидив я у вас наблюдаю, милостивый государь — сказал бы мастер Йода. И очень нам с мастером этот рецидив не нравится. Эдак нас из сознания вынесут вперед ногами. А кого это «нас»? Меня и Йоду? Отставить Йоду, это моё, Милославского Жоры сознание уже разок раздербаненное сейчас бродит по развалинам личности виконта Дорда как по кладбищу с привидениями. И задача моя не только выжить, но и интегрировать его знания в моё сознание. Чтоб не задавать вопросов типа «а что кушает на обед крокодил», если крокодилы тут не водятся.
Виконт, это не так себе титул, это старший или единственный в нашем случае сын и наследник графа. То есть наш папуля жив, и он
