место, где ему не выжить. Ученики там пускают слюни и ковыряются в носу. И ни бабушка, ни дедушка, его там никогда не навестят.
А под конец обещают его отправить в детский дом, который находится через дорогу за забором, потому что рубль этот был в семье последний и кормить его теперь нечем. Илюша же был согласен на все: на ПТУ, на детский дом, на обед и ужин без хлеба…
Лишь бы отпустили его в свою комнату. Ни к книжкам, ни к игрушкам, а к тишине и одиночеству. Раз уж на улицу его не пустят, к другу Петьке, так лучше одному, чем вот эдак …
И мама, как будто прочла его мысли.
– А ну марш в свою комнату. Будешь до первого сентября там сидеть.
Сказано – сделано.
Не до первого сентября, но остаток этого злосчастного дня провел он в своей комнате.
Конечно его покормили. Сердито и недобро позвали на кухню. Со стуком мама ставила ему тарелку. Хоть и ругала, и называла нехорошо, но покормила. И даже хлеба дала. Потом велела готовиться к школе и даже пообещала заняться с ним уроками.
Походил Илюша по комнате, достал старые учебники, разложил на столе, посидел – посидел, да и бросил. Как готовиться? Учебники-то за прошлый год.
Мама тоже погрозила– погрозила, и забыла прийти заниматься.
Оно и хорошо. Оно и славно.
Как ни долог летний день, но ведь и он кончается. За окном стало темнее и решил Илюша ложиться потихоньку спать. Снял покрывало, разделся и забрался в кровать.
И уже в постели стал он вспоминать, что же случилось с ним сегодня. И как били, как грозили и пугали его. И так грустно и страшно ему стало. Таким одиноким и маленьким он почувствовал он себя. Стал он жалеть, что нет у него старшего брата или отца, которым он мог бы пожаловаться и попросить защиты. А лучше, чтобы и просить их не надо было бы. Хорошо бы сами поняли и заступились.
Или друга. Совсем взрослого. Было бы ему, скажем, лет четырнадцать. Он бы вышел с ним во двор. Увидели бы их с другом Алик-заика и Тоха, да как забоялись. А может даже, вышел он сначала один, те бы к нему подбежали, стали обижать, и бить, как сегодня. А в этот момент во двор выходит его взрослый друг, да как стукнет одного. Потом другого. И больше никто бы его не смел и пальцем тронуть.
Лежал Илюша и перебирал в голове все свои обиды, и всех обидчиков.
И чем больше он думал, тем больше убеждался, что такой друг ему очень нужен.
А пока у него только Петька, но разве он может помочь. За него самого еще надо вступаться.
– Погодите-ка! А чего сегодня Петька– то говорил? – Вспомнилось ему вдруг.
А говорил он про волшебника, который превращается в дракона. Про драконов Илюша знал. Была у Илюшиной бабушки салфетка из соломки. И на ней был нарисован именно дракон. Не черный, конечно, но выглядел, все равно, внушительно. Дракон – это вполне подойдет. Только надо позвать этого волшебника.
Сначала открыть окно. Тихонечко, что бы мама с отчимом не услышали.
Илюша забрался по одеяло.
Теперь заклинание.
Долго он вспоминал. Но никак у него не складывалось.
Даже имя не мог вспомнить. И начал он уже засыпать, как вдруг строчки сами сложились в его памяти.
Я опять в беду попал,
Я окно открыл, не спал.
Среди тысячи окон,
выбери мое, дракон!
Прилетай ко мне Горн Грус -
Дам оплату на твой вкус.
Средь песков, среди снегов
Разыщи моих врагов.
Прошептал Илюша заклинание, да и заснул.
И приснился ему чудной сон. Будто слегка приоткрытое окно тихонько вздрогнуло и открылось во всю ширь. Светит в окно луна, такая большая и круглая. И в свете этой огромной луны видит он, что сидит на подоконнике старый волшебник. Лицо все в морщинах, в руках трость, одет во все черное. В черные высокие сапоги, в черные штаны и черный камзол. И только волосы седые, почти белые, блестят в свете луны. Смотрит он на него внимательно, а глаза его, нет-нет, да вспыхнут красным страшным огнем. И жутко от этих красных глаз Илюше. Хочет он закричать и позвать маму, но не может. Оцепенел он, во рту совсем сухо и нет сил кричать. А волшебник ему говорит.
– Здравствуй. Ты звал меня? – Сказал он и блеснули в свете луны его железные зубы.
Только и может Илюша, что кивнуть головой.
– Я помогу тебе. Я найду тех кто обидел тебя. Я накажу их. Ты хочешь этого?
И опять Илюша кивает. Да только хочет он одного, что бы ушёл старик. И все его обиды кажутся ему сейчас таким ерундовыми в сравнении со страшным человеком на его подоконнике. Но разве может он отказаться? Ведь сам позвал. Сам открыл окно.
– А плату возьму на свой вкус. Согласен?
– Я согласен, Горн Грус – Прошептал Илюша.
– Что же, – Сказал волшебник – Когда я сделаю, то, о чем ты просил, я заберу свое. – Сказал и хлопнул в ладоши.
Илюша от хлопка зажмурил глаза, а когда открыл их то увидел, как летит в сторону огромной луны черный дракон, изредка взмахивая крыльями.
Что снилось потом, Илюша помнил плохо. Вроде бы Алик заика и Тоха о чем-то просят его. Тянут ему его рубль. Понимает Илюша, что произойдет с ними что-то нехорошее. И они это понимают, поэтому и тянут к нему руки в мольбе. Но помочь-то он им не может. Уже не может.
Глава третья.
Утром Илюша встал поздно. Чувствовал себя очень плохо. В квартире было тихо.
Он вышел в коридор и услышал, как мама с отчимом говорят о чем-то в кухне. – Дверь закрыли. – Стало Илюше тревожно.
Неужто и впрямь обсуждают, как меня отправить в детский дом? А дверь закрыли, что бы он Илюша не услышал. От таких мыслей, вдруг заныл у Илюши зуб. Он коснулся его языком. Нет, дырки – нет. А чего это он, тогда?
Дверь в кухню аккуратно открылась.
– Проснулся? – спросил отчим заботливо.
– Ох не к добру, он так ласково со мной говорит. – Подумалось Илюше.
Но
