Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Коломбье.
Фамилия Брессье ни о чем не говорила Первому консулу, но дю Коломбье значил для него очень многое. Это имя настроило его на задумчивый лад, заставило припомнить события двадцатилетней давности, прозрачное летнее утро в Валенсе и прогулку по вишневому саду в компании миловидной девушки, столь же юной, как и он в те дни.
Он пробежал записку глазами дважды. Потом подозвал ближайшего секретаря и продиктовал следующий ответ.
«Мадам!
Ваше письмо стало источником огромного удовольствия для меня. Память о вашей матери, так же как и о вас самих, никогда не теряла интереса для меня. Я воспользуюсь первой же возможностью, чтобы помочь вашему брату. Я вижу из вашего письма, что вы проживаете неподалеку от Лиона, и думаю, что с вашей стороны не совсем любезно было не давать о себе знать, когда я находился там, ибо я всегда почел бы огромным удовольствием видеть вас. Будьте уверены в моем искреннем желании служить вам.
Наполеон».
В ответ было отправлено письмо, написанное, скорее всего, сельским викарием, в котором содержалось запоздалое приглашение на чай. А через несколько недель все семейство Брессье уже оказалось на широкой дороге к счастью.
Муж Каролины стал президентом избирательной коллегии, чем в гораздо меньшей степени был обязан своим способностям, нежели счастливой удаче — женитьбе на спутнице будущего императора по совместной прогулке в вишневом саду. Брата Каролины сразу же произвели в лейтенанты, а ее самое включили в число фрейлин двора матери Наполеона.
И еще одна деталь, свидетельствовавшая об особой услуге. Имена всех отпрысков аристократического семейства Коломбье были немедленно вычеркнуты из проскрипционных списков преследуемых.
Странно, что эта дама не додумалась написать первому консулу раньше!
Имя Каролины Коломбье сохранилось в истории как самой первой из всех женщин, которых любил Наполеон, и нет абсолютно никаких сомнений в том, что ей действительно выпало счастье стать его первой любовью.
Он не мог не запомнить ее свежести и очарования, эмоций, которые когда-то пробудила в нем, независимо от того, написала бы она ему или нет после двадцатилетней разлуки. Находясь в чудовищной изоляции на острове Святой Елены, когда его триумфы и неудачи остались позади, а сам он ждал медленной смерти от рака, он все равно мог припомнить каждую деталь этого невинного романтического увлечения летнею порою в Валенсе, где Бонапарт начинал свою гарнизонную службу.
Мир чем-то обязан Каролине Коломбье. Музыка, которую она пробудила в сердце шестнадцатилетнего, изголодавшегося по вниманию юноши, никогда не могла умолкнуть насовсем. Несмотря на имперский лепет о гаремах, на склонность Наполеона доводить до слез женщин при его дворе грубыми замечаниями о том, что они толсты или у них красные локти, в целом его отношение к женскому полу смягчалось прелестью этой малоизвестной девушки, которая с нежностью и лаской отнеслась к худенькому, одинокому, неуклюжему юноше, оказавшемуся за сотни миль от дома и друзей. К юноше, который, несмотря на шесть лет пребывания в военном училище, все еще не изжил корсиканского акцента, заставлявшего кадетов из аристократической среды тайком переглядываться с ухмылками самодовольного превосходства.
Каролина принадлежала к семье, которой революция ничего хорошего не сулила.
В 1785 году семейство Коломбье относилось к мелкопоместному дворянству средней руки, выделявшемуся из среды прочих жителей их района. И хотя мамаша весьма внимательно следила за тем, с кем из молодых офицеров гарнизона может общаться Каролина, однако мадам Коломбье не была зашоренной женщиной. Когда ее приятель, аббат из Сен-Руффа, рекомендовал обратить внимание на этого неухоженного юношу, она приняла его в своем доме как равного и не запретила встречаться с ним своей симпатичной дочери.
Но, поступив таким образом, она оказала огромную услугу молодому корсиканцу. Он уже более шести лет прожил вдали от дома и от семьи, недавно закончил военное училище под Парижем и получил патент младшего лейтенанта артиллерии. Ему едва исполнилось шестнадцать лет. Он похудел и побледнел после стольких лет напряженной учебы и не мог похвастать хотя бы малейшим влиянием любого рода. Его единственный доход сводился к жалкому армейскому довольствию, и надо было обладать особой проницательностью, чтобы разглядеть в его перспективах нечто большее, чем тусклое и почти безнадежное прозябание.
Продвижение по службе в королевской армии проходило медленно и мало зависело от личных достоинств офицера. К двадцати пяти годам он мог стать лейтенантом. К тридцати, если бы ему повезло и он приобрел бы боевые шрамы и хороший послужной список, — капитаном. Он не был перспективным ухажером в глазах матери, которая присматривала для дочери выгодную партию. Несмотря на все это, вчерашнего кадета приняли приветливо и впоследствии он не забыл доброты, проявленной к нему; тем более не забыл он каштановых локонов Каролины, ее грациозную фигурку и чистый цвет лица юной пейзанки.
Эта любовная история неискушенных молодых людей продолжалась все лето 1786 года.
«Не было более невинных людей, чем мы, — писал Наполеон на Святой Елене. — Мы часто прибегали к тому, что договаривались о планах. В частности, я помню об одной нашей договоренности. Мы встретились ранним утром в середине лета. Можно не верить этому, но наша затея сводилась лишь к тому, чтобы вместе покушать вишен».
Несмотря на то что впоследствии он приобрел репутацию человека любвеобильного, утверждение о невинности отношений подтвердил двадцать лет спустя человек, который встречал их тогда вместе.
Вроде бы в то время уже поговаривали о свадьбе, но все планы разрушили первые революционные грозы, прокатившиеся над Лионом. Полк, в котором служил Наполеон, спешно перебросили в город для подавления забастовки лионских ткачей.
Троих рабочих повесили, а остальных силой загнали в цеха. Тогда Бонапарт впервые познал, что значит насилие толпы, и в состоянии возбуждения от происходящего он даже забыл застенчивую улыбку Каролины. Когда с беспорядками было покончено и полк двинулся в Дуэ, он впервые получил краткосрочное увольнение и отправился на родную Корсику, где не бывал почти семь лет.
Пройдет почти два десятилетия, прежде чем он снова увидит Каролину.
Их новая встреча стала прямым результатом письма, полученного в лагере под Булонью. Девушка вполне могла быть милой и невинной в шестнадцать лет, но в тридцатипятилетнем возрасте Каролина научилась понимать намеки. Упрек Наполеона относительно ее долгого молчания и, возможно, лестная поспешность ответа на ее письмо побудили женщину написать ему снова и «поинтересоваться его здоровьем». Он вновь ответил ей быстро, и в апреле 1806 года, вскоре после того, как Бонапарт провозгласил себя императором республики, она оказалась среди первых лиц, приветствовавших его, когда он проезжал через Лион к месту своей
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
