Родители считают, что виной возраст, я еще не повзрослела и не понимаю брата, но мне кажется, что он просто мудак, а они не замечают этого за ним, потому что он их сын. Слепы по отношению к тому, кого любят.
— Что ты тут делаешь? — сразу же спрашиваю я, желая поскорее избавиться от его присутствия.
— Тебя жду. — Не понимая его логики, качаю головой отрицательно, тем самым намекая, чтобы он пояснил. Хотя предчувствие уже дало мне ответ на немой вопрос. — В восемнадцать самое время же подарить свою невинность любимому парню. А где ее можно подарить, когда у тебя строгие родители? Правильно, прямо у них под носом. Нужно просто уговорить их разрешить ему остаться на ночь, а потом найти нейтральную территорию без камер. Например, летний домик.
Внутри меня все холодеет, словно я наглоталась льда. Это шах и мат. Быстро. Точно. Коротко. Как он догадался? Мы не виделись с ним больше года!
Макс всегда умел обломать меня. Строит из себя проповедника, хотя у самого рыльце еще и не в таком пушку. Мне ли не знать его. Он еще в школе чуть не обрюхател учительницу французского.
— Это тебя не касается. Ты мне не отец! — цежу я, скрещивая руки, принимаю воинственную позу. — Если я захочу, лишусь невинности в любой день!
— Но сегодня особенный день. — он передразнивает. Внутри оседает несмываемый осадок, как червь разъедающий меня изнутри. Начинает сразу же казаться, что вся эта затея глупа и выглядит по-детски.
Парень поднимается медленно, выпрямляясь и нависая надо мной, задавливая своей мощной фигурой мою смелость. Брат пошёл в отца ростом и широтой плеч. Удивительно, что, как я при отце с двухметровым ростом, пошла вся в мать и еле доросла до метра шестидесяти пяти.
Замечаю у него на руке новую татуировку, раньше ее не было. Подражает отцу?
Жизнь Макса давно для меня загадка, но по нему видно, что спорт занимает особое место в его жизни. Руки напоминают здоровые отбойные молотки, костяшки на руках всегда содраны. По нему можно рисовать анатомический портрет, все мышцы ярко прорисованы.
Он здоровый как вол, я не достаю ему даже до груди.
— Я даю тебе две минуты. Или ты идёшь к себе или я… — брат не успевает договорить, потому что показывается Жером. Он в джинсах и футболке. На лице любимого играет блаженная улыбка, он в темноте тоже не сразу замечает фигуру брата.
Любимый ниже Макса и уступает ему в массе, но он красивее. У него более благородные и мягкие черты лица. Характер и интеллект вообще не имеет смысл сравнивать. Жером был на голову выше, всегда такой интеллигентный и воспитанный.
— А вот и герой любовник. — в темноте усмешка брата кажется оскалом. Белоснежные зубы неприятно блестят. Меня передергивает от чувства, что он сейчас вгрызётся зубами в парня.
Стоит Жерому приблизиться, как Макс становится между нами, не позволяя подойти ближе Любимому. Он не рассчитывает и впечатывается в плечо брата, немного отшатывается. Из кармана его джинс выпадает пачка презервативов.
Падает нам под ноги.
Я нерешительно хватаю ее и прячу за спину, стараясь не смотреть в глаза Максу. Стыдно становится до судорог во всем теле. Хорошо, что при таком свете не видны лиловые пятна на моем лице.
— Ладно, ты тут сиди, а мы пойдём.
Но нам не удается сделать и шага, потому что Макс хватает Жерома одной рукой и другой ударяет его прямо в лицо, заставляя согнуться и упасть на колени. Брат ломает нос с одного удара. Дикий человек. Брызги крови разлетаются в разные стороны, пачкая мой девственно чистый халат.
Жером сжимает переносицу с достоинством справляясь с ситуацией.
— Ты ахренел? — взвизгиваю, отталкиваю Макса, уже не переживая перебудить остальных, падаю на колени рядом с Жеромом, пытаясь помочь ему остановить льющуюся кровь.
Но на этом баталия не заканчивается, Макс подхватывает за шиворот Любимого и тащит к выходу, просто волочит его как собаку по земле, вываливая в пыли и не обращая внимание на мои крики. Никакого приличия. У него в голове только жестокость. Он маньяк. Зверь. Странно, как будто, нас растили разные родители.
Эту машину не остановить. Пытаюсь догнать его и помочь Жерому выбраться из тисков.
Брат выволакивает его на парковку, бросает к машине и шипит нечеловеческим голосом:
— Нехорошо срать в доме, куда ты был приглашён гостем. Проваливай отсюда пока я твой хребет по частям не вытащил.
— Какого черта, какое ты вообще имеешь право? — Жером знал, что у меня есть брат, но никогда не видел его. В моей семье не любили особо фотографироваться, и тем более показывать редкие кадры гостям, поэтому лицо Макса было загадкой для многих. В другом освещении он бы сразу все понял, Макс почти копия отца. Волосы только темнее и глаза синие синие, а в остальном он истинный сын своего отца.
— Отпусти его. Ублюдок! Какой же ты конченый! — я налетаю на брата и начинаю его бить куда попаду. Просто пинаю, кусаю, толкаю, царапаю, раздираю ногтями лицо. Во мне бурлит ненависть к этому человеку. Он приносит мне только несчастья. Макс лишь перехватывает своей здоровой ладонью мои запястья и отводит от себя. — моя жизнь не касается тебя, козел!
— Что здесь происходит? — громкий рёв моего отца заставляет всех замолкнуть. Мы оборачиваемся на его голос и замираем. В нескольких метрах показывается отец в пижамных штанах, приспущенных до бёдер. Для своего возраста он в идеальной физической форме. За его спиной стоит Мама в милой красной пижаме. У обоих раздосадованные лица. — Я жду…
— Ничего особенного, Лука. Просто выпроваживаю гостя.
— Он гость в моем доме. Что он сделал, чтобы ты его отделал так? — отец смотрит на меня, потом на Жерома с лицом в крови и на невозмутимого брата. Приближается к Максу и спокойно тихо спрашивает его. Папа всегда безраздельно доверял ему, иногда больше, чем мне. И это раздражает. Даже сейчас его интересует мнение только этого Психа.
Когда брат не отвечает, отец переводит взгляд на меня и его глаза недобро сверкают. Он делает шаг и быстро выхватывает из моей руки презервативы, которые я так и держу, забыв об их существовании. Я жмурюсь от страха. Он никогда не поднимал на меня руку, но мне всегда было страшно испытать на себе его гнев.
— Макс, помоги Жерому сесть в машину. Думаю, ему действительно стоит переночевать у себя. Я больше не хочу его видеть в своём доме.
— Значит, я поеду вместе с ним. — становлюсь между Любимым и отцом полная решимости. — Мне уже достаточно лет, чтобы самой принимать решения.
В ответ отец лишь хватает меня, отрывает от земли и тащит в сторону дома, не говоря ни слова, отдаляя меня от Жерома. Я лишь вижу, как Брат хватает его за шкирку и бесцеремонно закидывает в машину.
Сердце разрывается от страха за любимого.
— Отпусти! Мама! Скажи ему! — никто не реагирует на мои крики, мольбы. Никто не хочет сказать и слова. В комнате отец ставит меня на ноги, сжимая презервативы, сминая коробку, и выбрасывает их в мусорку. — Ты не имеешь право так поступать со мной, я не маленькая девочка! Мне уже восемнадцать.
