Вера Глебовна с Татьяной Борисовной не спустятся с лестницы, и ей не предложат сесть на диван. Обычный дамский трёп начался с обсуждения парижских мод — и что было модно в Париже сейчас, пока Оленька не сунула Вере Глебовне записку, поданную ей Бельским.
— Александр Христофорович точно не шутит? — Испугалась Вера. — Борис бежал?!
Петровская кивнула настолько незаметно, что Вера могла бы подумать, что ей кивает манекен.
— Господи! Что он ещё задумал? Он совсем не думает о семье!
Вера закрыла лицо руками и заплакала, но чтобы дворецкий не подумал, что её расстроила Ольга, Вера предложила сыграть что-то на рояле. Она ударила по клавишам старинного инструмента и напела старинный романс.
Савинков бежал за границу. В Архангельске, куда он выбрался на волю, он пошёл по указанному Бельским адресу, и он надеялся получить сведения о том, как ему пробраться в Тронхейм, в Норвегию. В тот же час из Архангельска отходил пароход "Император Николай II", построенный в год коронации Императора в 1896 году, на котором Борис Викторович и задумал начать своё удивительное путешествие в новый для него и необычный мир — туда, куда ни одна нога человеческая, а тем более ни одна нога журналиста не проникала. Савинков всё сделал бы для того, чтобы восстановиться в глазах Дмитрия Путилина и полиции, и даже не понимал, куда его несёт нелёгкая. Только немного всплакнул о своём двухгодовалом ребёнке — Татьяне Борисовне, которую он оставил в Петербурге.
Однотрубный пароход Николай II, покрашенный по тогдашней корабельной моде в чёрно-белые цвета действительно одиноко замер на пристани. Борис Викторович был фактически без багажа, билета и паспорта, но контролёр, проверявший билеты, поверил внушающему доверие молодому человеку в то, что он по рыбацкой части — рыбак. Борис усмехнулся. Дворянское происхождение, именитая семья дала ему красивую внешность, но он был только не из простых и только не рыбаком. Ему по меньшей мере, можно было бы не поверить, но видимо младший помощник капитана Нахимов подумал, что все рыбаки настолько красивы. Борис Викторович пожал плечами, и взобрался по трапу. Судно было не большим — тогда ещё до больших суден компании White star line — была целая эпоха, но британские судостроительные компании уже тогда сотрудничали с российскими и Император Николай II был в курсе всех нововведений в качестве военно-морского эксперта. На этот счёт Савинков хмыкнул. Лучше бы Николай II был больше в курсе о том, что творилось заграницей. И в курсе всех похождений Гоца. Чтобы помочь Евгению Азефу, Борис Савинков, решил отправиться в неизвестность.
Вера Глебовна играла минорный вальс, и Оленька, поняв, что её ждут дома, уже отправилась в крытой повозке к себе, надеясь хоть на обратном пути встретить Александра Бельского, который был погружён в ноты, игру с детьми и дела семейные, и фактически о ней позабыл.
Только ночью ему приснился её облик. "Точно влюбился". — Подумал Бельский, и решил отужинать с друзьями, чтобы чуть забыться. Супруга его отпустила. Мужчина отправился ужинать в ближайший ресторан, где по случаю застал Дмитрия Николаевича Путилина и Владимира Никифоровича Ревенко.
— Присоединяйтесь! — Владимир Никифорович, которому исполнилось 79 лет, помахал Бельскому рукой, и он сел рядом с друзьями за соседний столик. Рассказывать о Савинкове он не хотел, тем более что в его тайну по желанию самого Савинкова была посвящена только Ольга Петровская, поэтому Александр Христофорович из-за тумана завёл разговор о ней.
— Понимаю, — Владимир Никифорович откушал мороженного, и посмотрел на Александра Христофоровича пристально, — сам сохну по Мельбе, посему я и зазвал сюда Дмитрия Николаевича, оторвав его от Марии Викторовны, его невесты, жалея только о том, что Савинков сейчас в Вологде.
Бельский подавился куском пирожного: Савинков, вероятней всего, уже отдыхал на каком-нибудь судёнышке по пути в Норвегию.
— Что с тобой? — Ревенко усмехнулся. — Тебе плохо?
— Ольга вспомнилась. — И Бельский снова налёг на пирожное, бесконечно ругая Савинкова за его проницательность — взбудоражив мозг Бельского Петровской, он просто отвлекал от себя Ревенко, который мог и помешать его личным планам пересечь границу. Довольно странно быть таким умным в его годы. Покончив с пирожным, Бельский заказал курицу.
— Любовь странная штука, Александр Христофорович. — Ревенко пригубил шампанского. — Уже и вкусы меняются — сначала пирожное, курица потом. Мне тоже кусочек, милая леди. Не хочу отставать от друзей.
Ужин с друзьями из полиции чуть развеселил Бельского. Да уж хоть супруге будет что рассказать — Савинков умён как чёрт, лишь бы чёрт его не подставил в конце. И интересно, что он сейчас делает на своём судёнышке?
Между тем судно завершало свой второй день в море.
На небе зажигались звёзды, и оно рассекало по водам, оставляя после себя очень интересный след — где в виде белой пены, где просто так играли волны. Савинков не захотел посмотреть на красивые звёзды, на которые любовались бывшие на судне пары, высыпавшие на верхнюю прогулочную палубу, и углубился в книжку. Савинков любил читать. Ему чтение заменяло порой сытный ужин, и если он уходил в миры любимых авторов, то он мог забыть про всё. Про всё, только не про Гоца. Гоц — каким его видел Савинков по портрету — представал у него пред глазами подобно призраку смерти или какому-то странному видению, которое преследовало его даже в минуты отдыха.
Борис Викторович расположился на судне, во втором классе и смотрел на отдыхающих, которые, видимо ехали к новой жизни. К новой жизни ехал и он. Но он просто не понимал, во что втравливается.
..Борис Викторович сошёл с парохода "Николай II", и отсалютовав капитану корабля, отправился вдаль, к Гоцу. Его фигура растворялась в дымке норвежского тумана, и капитан, не придав значения ничему, решил заниматься своими делами.
Борис Викторович, только дойдя до ближайшего почтового отделения телеграфировал своему приятелю Александру Христофоровичу Бельскому о том, что доехал хорошо.
Получив эту телеграмму, Бельский вздохнул, и вернулся к репетициям — они готовили оперу про Индию "Лакме"; и Бельский застыл в образе Нилаканта, в мечтах об Оленьке Петровской, которая ждала его, читая афиши — и гадая кем же он будет?!
Граненый стакан
Александру Аникину
Александру Аникину
Ал-ру Ан-ну
Александру Аникину (оперному певцу)
1903 год.
Адмирал Алексеев, недавно отметивший свой 60-летний юбилей, невысокий человек в красивом адмиральском костюме, сидел за столом в своём просторном кабинете — и пил вечерний кофе. Мужчина понимал, что дело плохо. Перед
