в проходе в свою берлогу на втором этаже. Строгий взгляд, поджатые губы, скрещенные на груди руки — всё как обычно. Мне нравится её злить.
— Ронни, сколько раз я просила тебя...
— Там твоя личная кухарка поесть приготовила, — грубо перебиваю я её. — Спускайтесь, ваше высочество.
— Полагаю, тебе никогда это не надоест, — ворчит она мне в спину.
Что есть, то есть.
Душ я принимаю за считанные минуты, затем нахожу в бардаке своей комнаты чистые футболку и джинсы и, одевшись-обувшись, бахаю кулаком в дверь сестры — слышал, как она поднялась наверх:
— Выгоню тачку, жду тебя у дороги. Если успеешь.
— Не смей уезжать без меня!
Я тихонечко посмеиваюсь, направляясь к лестнице. Настроение сегодня как никогда хорошее.
Припарковавшись у подъезда к дому 1919 по Бродвей, я глушу мотор и думаю о нашем с сестрой пари. Мне не нравится, что о нём знает столько народа, но... вызов уже принят, и ничего не поделать. Сдаваться — не в моём характере.
Итак, Мелисса Коллинз, дочь священника, до скрежета зубов правильная, совершенно нелюдимая и, наверняка, по самую макушку набожная.
Хороша задачка, ничего не скажешь.
Впрочем, тому, кто умён и хитёр, открыты все двери. А я именно такой.
— Так ты расскажешь мне, почему мы сегодня так рано?
Сестра шумно опускается на сидение рядом и недовольно смотрит на меня. Утренний пучок на голове превратился в прямые и блестящие локоны, тёплая пижама с единорогами сменилась на синее платье без единой складки, белоснежные джинсовка и кеды — без единого пятнышка.
Если хочешь быть всегда и ко всему готов — будь помешан на порядке, как моя сестра. Ну или вообще не парься о том, что на тебе надето, как я.
Я улыбаюсь и завожу мотор:
— Хочу сделать небольшой крюк.
Мы выезжаем на 17-ую, затем сворачиваем на Вашингтон, и я негромко интересуюсь у сестры:
— Как твои успехи?
— Даже не надейся, что я раскрою тебе свои планы, — усмехается она.
Я коротко смотрю на её профиль, услышав в её голосе дрожь. Нервничает? Почему?
— Боишься проиграть?
— Я когда-нибудь проигрывала?
Действительно.
— Но ты уверена на счёт Холда?
— Хочешь предложить кандидатуру полегче? — с вызовом смотрит она на меня.
Нет, если планирую выиграть — этот осёл ни за что не пригласит мою сестру на бал. Но... Холд тот ещё подлец.
— Хочу, чтобы ты была осторожна, поняла? Не заигрывайся. Не получается — бросай.
— Ро, я не отдам тебе победу так просто.
— Мне не надо просто, мне надо, чтобы ты в процессе не пострадала. Это понятно?
— Переживай за себя, — бросает она, отвернувшись. — Я взрослая девочка.
— Которая любит увлекаться.
— У меня всё под контролем, — цедит она сквозь зубы. — Пожалуйста, давай закончим этот разговор.
Ладно.
Я смотрю вдаль и вижу нужный ориентир — католическую церковь. Не обманул-таки меня Кросс, наш школьный и тщедушный сплетник, которого я вчера припёр к стенке.
— Постой, — настороженно произносит Бо. — Ты... ты выяснил в какой церкви ведёт службу отец Коллинз?
— И это тоже, — самодовольно усмехаюсь я.
У церкви я поворачиваю машину на 7-ую, а затем паркую её на углу Палисейдс, откуда хорошо видно автобусную остановку. Хочу посмотреть, как наш непорочный цветочек добирается до школы.
— И зачем мы здесь встали? — флегматично интересуется сестра.
— Здесь живёт малышка Коллинз, — выразительно веду я бровями.
— Ничего не хочу знать, — хмыкает Бо.
Через пару секунд она вынимает из бардачка между сидений влажные салфетки и принимается протирать ими переднюю панель машины. Я криво улыбаюсь и устремляю взгляд на дом Коллинз.
Так-то дом у священника не маленький. Два этажа, ухоженный газон, и комнат, судя по всему, до хрена. Видимо, его приход очень щедр, или как там у них это работает.
Отвлекаюсь на проезжающий мимо нас школьный автобус, смотрю, как он останавливается на остановке. Парочка ребят, что там стояли, заходят в салон. Девчонки Коллинз среди них нет. Неужели, катается на своей машине?
Ан нет.
Вижу, как в доме священника распахивается дверь, и с крыльца, как маленькая гончая, слетает наша прилежная девочка. Тёмные волосы в разлёт, длинный сарафан путается в ногах. Вот только она не успеет на автобус. Зато успеет Бонни.
— Бо, красная карта: едешь в школу на автобусе прямо сейчас.
Бонни округляет глаза, затем сужает их и, скомкав в кулаке салфетку, выходит из машины. Смотрит на меня осуждающе напоследок и информирует:
— Последняя в этом квартале, братик.
— Переживу, — широко улыбаюсь я ей и завожу двигатель, чтобы развернуть машину в другую сторону.
Выполняя манёвр на пустой дороге, я вижу, как Бо поднимается по степеням автобуса, как дверь за ней закрывается, как Коллинз на подходе машет руками, но автобус трогается с места. Девчонка пробегает оставшиеся метра четыре, сгибается пополам и смотрит вслед отдаляющемуся автобусу. Я усмехаюсь и подъезжаю к ней.
— Привет. Не успела на автобус?
Коллинз меряет меня подозрительным взглядом своих насыщенно-зелёных глаз, распрямляется и, тяжело дыша, поправляет на плече сумку:
— Как наблюдательно.
Ну да, глупость спросил.
— Подвезти?
— В чём подвох, Лейн? — спрашивает она, коротко обернувшись себе за плечо.
Ага, знает меня.
— Обычная вежливость, Коллинз, — усмехаюсь я.
— И ты спровадил сестру на автобус, чтобы вежливо подбросить меня до школы? — сужает она глаза. — Не держи меня за дуру, Лейн. В чём подвох?
Так, у нашего непорочного цветочка, оказывается, есть зубки? И смекалка, судя по всему. Чёрт.
— Ладно, поймала, — каюсь я. — Мне нужна твоя помощь.
— С чём?
— Может, ты сядешь в машину, и мы спокойно обсудим всё по дороге?
Ещё бы придумать, что именно обсуждать.
Коллинз отворачивается в сторону и пару секунд щипает кожу на запястье, затем выдыхает и кивает:
— Ладно.
Девчонка пристёгивает ремень безопасности, как всегда это делает моя сестра, и я трогаю машину с места. Несколько первых минут мы молчим. Потом Коллинз насмешливо интересуется:
— Нагоняешь интригу, Лейн?
Я бросаю на неё озадаченный взгляд и вновь смотрю на дорогу. Не такой манеры поведения я от неё ожидал. Думал, она будет смущена, застенчива и молчалива. Но не тут-то было. Интересно.
— На самом деле, всё просто, — усмехаюсь я. — Мне сказали, что ты лучшая по
