Книга Ночь до дедлайна - Винни Фред

- И, так, на будущее - будь скромнее.

У меня глаза на лоб полезли - мне казалось, я сегодня была вообще сама скромность, Люда рассмеялась и смерила меня взглядом:

- У нас тут дрес-кода нет, все ходят по-домашнему. И ты ходи. Видела, как Тоня одевается? Вот это лучший костюм для выживания в нашем коллективе. Моль видела? Прекрасный цвет. Как у меня, - она развела руками, показывая свою кофту и юбку, тихо рассмеялась, глядя на мои выпадающие от шока глаза, кивнула: - Одежду поскромнее, волосы собрать, макияж смыть. И жизнь наладится, вот увидишь.

- Я не накрашена, - слабым голосом выдохнула я, Люда надвинула очки поплотнее, наклонилась ко мне, ахнула:

- Да ладно? Это твои ресницы такие, что ли? Или наращённые?

- Мои.

Она выпрямилась и махнула рукой:

- Это потому, что ты ребёнок ещё. Не переживай, скоро выпадут.

Она собирала сумку, я сидела как пришибленная, даже компьютер выключать не начала. Люда собиралась и приговаривала с некоторым даже наслаждением:

- Не переживай, это всё временно. Время пройдёт, волосы поредеют, ресницы выпадут, целлюлит... Эх. Вот ругают всех этих интернетных показушниц, а я жалею, что не фотографировалась, пока была молодая и красивая. А сейчас уже поздно.

Я пролепетала:

- Вы хорошо выглядите...

- Ой, ну тебя, - рассмеялась Люда, - скажешь тоже. Я не страдаю, некрасивым жить легче. Родилась красивой - имей совесть, маскируйся.

Я невольно прыснула от смеха, Люда улыбнулась, почти ушла, но остановилась у двери и сказала:

- Ира раньше четвёртой попытки не принимает, можешь вторую и третью делать на отцепись. Ты уже третья стажёрка за май, в апреле было пятеро, задержалась только Тоня. Иди завтра домой вместе с ней, попроси, она поделится мудростью.

- Спасибо.

- Да не за что пока. Не засиживайся, ключ у Миши на столе, запрёшь и охраннику отдашь. Пока.

Она ушла, а я сидела одна в совершенно пустом офисе, и пыталась осмыслить свой первый рабочий день.

* * *

Несмотря ни на что, домой я шла в приподнятом настроении. Солнце сияло так, как будто хотело компенсировать мне всю мрачность рабочего дня, чайки кружились над головой, лёгкий ветерок пах рекой и зеленью, и жизнь, в целом, шла в гору. Да, первый день был ужасным, но я всё-таки нашла работу, меня взяли без опыта, и, как я только что с опозданием поняла, тот Михаил Измайлов, который давал мне тестовое задание и принимал на работу, это и есть моя черноглазая заноза в сердце, я с ним даже по телефону разговаривала, у меня сохранён его номер. А у него сохранён мой. И он видел моё фото в резюме, поэтому узнал. А я его не узнала. И стояла такая: "Э...", господи, какой позор...

Почему мне было сейчас от этого смешно, я объяснить не могла, просто шла и улыбалась, и мне улыбались те, кто случайно ловил мой взгляд.

- Это что?! - моя обожаемая Ира открыла мне дверь, и мигом испортила настроение - её взгляд выразил такую степень шока и возмущения, как будто я в водолазном костюме домой пришла, а не в мамином.

Я не ответила, молча сняла туфли и начала раздеваться, а Ира продолжала стоять с раскрытым ртом и квадратными глазами.

Мы с ней со вчерашнего дня жили вместе, она меня пригласила, и я согласилась - это была квартира её бабушки, которую бабуля ей подарила, переехав к Ириной маме, и оставив всё, что нажила непосильным трудом, обожаемой внучке. Если бы не это, мы бы с ней квартиру на двоих не потянули, но судьба нам улыбнулась, и теперь нас окружали интерьеры в стиле середины прошлого века, слегка разбавленные современными веяниями, например, в прихожей на стене была миленькая ключница с рамками для фотографий и надписью: "Здесь живёт любовь". Я повесила на неё ключи и замерла с раскрытым ртом - это утром здесь жила любовь, а сейчас фотографии юной Ирки в бантиках сменились фотками с вечеринок, а надпись гласила: "Здесь живёт алкоголизм".

А посмотрела на Иру, она посмотрела на меня, мы рассмеялись и расслабились, я покачала головой и вздохнула:

- Богиня самоиронии, Ирочка, молодец.

Она встала в гордую позу с задранным носом, и махнула рукой в сторону кухни:

- Пойдём, я приготовила тебе праздничные макароны с праздничными сосисками.

- Ну нифига себе, уже бегу, руки только вымою.

- Ага, и мешок этот серый сними, я тебя умоляю, иначе в меня ужин как войдёт, так и выйдет. Где ты достала его вообще? Нет, стой! Не говори, я угадаю - мама дала? - она смотрела на меня взглядом собаки-подозреваки, я скорчила рожицу и стала расстёгивать пиджак:

- Мне было неудобно отказываться, она его берегла для меня столько лет, даже в химчистку отдала, когда я сказала, что меня приняли.

Ира фыркнула, упёрла кулак в бок и взмахнула второй рукой, как будто держала в ней бокал:

- Знаешь, мне бабуля тоже кассетный видик купила на свадьбу, вон там в кладовке лежит, могу показать. Но чую, к моей свадьбе, я смогу его продать на ибэе как винтаж, и оплатить лимузин.

- Вот видишь, бабушка о тебе думает, - состроила миленькое личико я, Ира подняла бровь, изогнув её параболой скептицизма, и вздохнула:

- Разница в том, что бабуля меня этот видик на работу носить не заставляет, потому что бабушка меня любит. Алис, ну... блин! Ты ж дизайнер! Ну посмотри на себя!

Она взяла меня за плечи и развернула к зеркалу, я посмотрела - ну ладно, да, костюм сидел плохо. И что?

- Пойдём есть, а?

- Идём, - отрывисто кивнула Ира, - поедим, отдохнём, а потом выйдем за гаражи и спалим его к чёртовой матери! По-моему, отличный план.

Я улыбалась, хотя и пыталась изображать укоризну. Ира ушла на кухню, напоследок пообещав, что если еда остынет, она сожрёт меня, а я быстро переоделась и пошла мыть руки. Умыв лицо, посмотрела в зеркало, пытаясь увидеть себя со стороны, слова Люды не шли из головы, неужели я действительно выгляжу нескромно? Слипшиеся от воды ресницы выглядели совершенно обычными, зря она.

На кухне уже всё было накрыто, Ира прыгала между столом и холодильником, выставляя все закуски, которые только были в доме, наконец села, взяла вилку, посмотрела на меня... и медленно положила. И заявила:

- Ты опять влюбилась?

Я с дикой досадой закрыла глаза - как она умудряется меня насквозь видеть, я не понимаю, но спорить с ней перестала уже лет десять назад, тем более, что это было бесполезно, переорать её не смог бы даже Жириновский, а доказать ей, что она не права, не смогли бы все юристы мира. Поэтому я молчала.

- Кто он? - Ира всё-таки взялась за еду, а я вдруг поняла, что не хочу ей о нём рассказывать. Что-то в этот раз было не так, как обычно, я ей всегда всё выбалтывала при первой же встрече, а сейчас почему-то захотела оставить это себе. Врать не хотелось, поэтому я опять промолчала, а она, на удивление, не стала настаивать, дожевала и задала следующий вопрос: