бы выжечь тренировочный полигон вместе со всем живым, что там есть?
Я в ужасе помотала головой. Нет, нет, кого я обманываю. Мне никогда не хотелось драться и воевать, я всегда была далека от конфликтов и физической агрессии, а причинить кому-то боль, пусть и не по-настоящему во время тренировки? Ни за что.
– Вот и всё, – разглядел правильный ответ в моих глазах Ясень. – И прекрати себя корить, я тоже не воин. Так что, если по-честному, эту вину можно разделить на двоих.
Внезапно телегу тряхнуло и внизу послышался болезненный стон. Я, как могла, перехватила раненого и положила его голову к себе на колени.
– Тебе нужно немного поспать, тебя трясет, – заметила я, перебирая волнистые пряди.
– Холодно что-то, – сонно пробормотал Ясень, устраиваясь поудобнее. – Кажется, сила из крови рассеивается.
Я собрала остатки собственной энергии на кончиках пальцев и начала невесомо распределять ее по одеялу, в которое был закутан мой помощник. Хотелось бы прямо по нему, но столько сил у меня нет. Еще и голод, возникший с тех пор, как мы покинули поместье, не глушили ни паёк у костра, ни врученный мне хлеб на дорожку.
– Он спас вас, ваша светлость, – негромко послышалось из угла кибитки. – Как настоящий принц из сказки спасает свою принцессу.
– Думаю, он спас нас обеих. Как и Феликс, – тихонько ответила я. – Иди ко мне, Мира.
Остатки магии внутри меня уходили на поддержание тепла малюсенького пяточка, где скучковалась наша троица, прижимаясь друг другу, как щенки в коробке на улице. Маленькие облачка пара вырывались изо рта, когда глаза начали закрываться, увлекая истощенное сознание в забытье.
Проснулась я от того, что двоих прижавшихся ко мне подростков нещадно колотило. И если спящая Мира напоминала мраморную статую, то Ясень явно переоценил свои целительские таланты. Горячий от жара, он что-то едва слышно стонал и метался, однозначно находясь в бреду.
Уй, мама миа, он же пышет, как камин! Ни капли света не проникало сквозь дыры на брезенте, поэтому я рискнула произвести стратегическую вылазку.
Зимние сумерки опустились на лес, делая нашу дорогу совершенно непроглядной, и только по хрипу лошади Якима я смогла сориентироваться.
– Феликс! Феликс, у нас проблемы! – отчаянно позвала я в надежде, что он все еще едет на облучке.
– Что такое, леди? – голос из темноты подсказал, где искать дворецкого.
– У него жар и, похоже, бред. Надо что-то делать, – ледяной воздух наполнял легкие, заставляя сдерживать непроизвольный кашель.
Дворецкий выругался сквозь зубы и приказал останавливаться. Спрыгнув с места кучера, мужчина поспешил забраться в телегу и осмотреть больного. Я знала, что картина неутешительная, но была явно не готова к затянувшемуся молчанию дворецкого.
– Леди, сколько сил у вас осталось в резерве? – наконец спросил он.
– Не знаю. Мало. Хотя если поесть, то, может быть, хватит на обогрев нашего транспорта в течение получаса, – прикинула я. Дворецкий кивнул и полез развязывать один из мешков.
– К сожалению, у нас с собой нет кипяченой воды. Поэтому вам придется организовать её. Анри, собери снег в котелок, – отдал распоряжение он подскочившему груму. – Нужно заварить пещерную синьку, но разводить костер нет времени.
– Что за синька?
– Да простит меня Мир за мой поступок. Та самая синька, которую прислал в подарок столичный целитель, когда ваша матушка… когда искали для нее лекарство.
Я удивленно посмотрела на слугу, принимая из рук конюха котелок. Одна рука опустилась в воду, другой активно брала хлеб с сыром, подносимый Феликсом. Есть и колдовать одновременно было непросто, но выбора нет.
– Надеюсь, и вы меня тоже простите.
– За что? – тщательно прожевывала я бутерброд, жалея, что нечем запить.
– Я украл его из покоев госпожи Элеоноры, – с досадой на мою недогадливость ответил дворецкий. – Когда собирал походную аптечку.
– Если сейчас она спасет Ясеня, то к тебе вообще никаких претензий, – покачала головой я. Вода стремительно нагревалась, пуская маленькие пузырьки со дна котелка. Когда пузырьки превратились в небольшой бурлящий фонтан, в воду полетели синие цветочки, вынутые мужчиной из очередной коробочки. Я уже не трогала саму воду, переместив ладонь на внешнюю стенку импровизированной кастрюли и поддерживая температуру.
Посиневший отвар был аккуратно перелит в маленькую чашечку и быстро остужен в том же редком снегу, успевшем нападать за вечер. Как мы по каплям вливали его в бессознательного Ясеня – отдельная песня. Подросток отказывался приходить в себя и не мог пить самостоятельно, пришлось массировать ему горло и каждую секунду греть окоченевшие руки.
Я что-то лихорадочно шептала, молилась всем известным богам и ежеминутно вытирала испарину с мальчишечьего лица, с которого давно слетела иллюзия взрослого парня. Теперь на моих руках лежал тот угловатый подросток, каким я увидела его первый раз.
– Девочку тоже стоит напоить, – устало откинулся дворецкий. Я лишь кивнула, прочесывая рукой запутанные волнистые волосы своего помощника.
До утра спать было нельзя. Я усердно грела одеяла, в которые завернула обоих помощников, пытаясь не распыляться на всю телегу. Разбуженная и напоенная отваром Мира быстро уснула обратно, а я проверяла температуру успокоившегося Ясеня и поглощала провиант.
Через несколько часов в телеге раздался надрывный кашель и хриплый голос спросил:
– Давно не спишь?
– Часов пять, – через силу улыбнулась я. Слава богу, очнулся!
– М-м-м, понятно, – сказал юноша и положил мою ладонь к себе на лоб. – А чего не спишь?
– Да знаешь, – нервно схохмила, – не спалось что-то. Даже не знаю почему.
– Всё было так плохо? – безнадежно спросил он.
– Сейчас уже не важно. Главное, что ты еще с нами.
– Вы же не надеялись от меня отвязаться? Где я в небесных чертогах себе такую интересную работу-то найду, в самом деле.
– Да уж, интереснее не придумаешь, – еще одно одеяло, скрученное в валик, переместилось под голову раненого. – Пить хочешь?
– Больше всего на свете, – кивнул он.
Предусмотрительно отлитая кипяченая вода была проглочена в мгновение ока. Я предотвратила преждевременную попытку встать и снова начать командовать подлым приемом – надавила на плечи руками.
– Еще раз рыпнешься и получишь по мягкому месту, – строгости мне было не занимать. – Лежи и не вздумай вставать.
Пытавшийся брыкаться подросток только вяло отмахнулся, мол, я тебе это припомню. Проснувшаяся служанка завозилась под одеялом
