ждёт любовь. Всё мироздание любит тебя такого, как есть – иначе ты просто не появился бы на свет.
Женщины у костра негромко пели старую-старую песню о юноше, уплывающем в море, и девушке, оставшейся на берегу.
Я с усилием разломил плод. Коричневые семена в розоватой мякоти напомнили мне глаза Энсти.
– Десантная шлюпка номер семнадцать вызывает крейсер «Тысячеликий» Говорит ксенобиолог Михайлов. Я возвращаюсь на корабль.
Стартовые двигатели выплюнули из дюз белое пламя. Перегрузка мягко вдавила в кресло. Планета на мгновение зависла, потом провалилась вниз. Из-за темно-зеленых складок бархатного горизонта вынырнул ослепительно-голубой диск и начал превращаться в шар. Надтреснутый тенорок Груула в моей голове сказал:
«Когда будешь взлетать, посмотри на солнце, Ал. Миллиарды лет оно живет, даёт свет и тепло. И не переживает о том, что получит взамен. У него уже есть всё, что нужно. У тебя тоже»
Господи милосердный, неужели всё так просто? Открываешь сердце. Отпускаешь страхи. Принимаешь мир таким, как есть. Любишь. Чувствуешь, что любим. Всё.
Шлюпка скользнула в шлюз. Толстенная внешняя дверь бесшумно закрылась. Насосы зашипели как змеи, выравнивая давление в шлюзовой камере. Стрелка термометра качнулась и пошла вверх. Красное мигание сменилось ровным зелёным свечением. Лязгнув, откатилась внутренняя дверь. В проёме стояла Энсти.
Труднее всего объяснить другим то, что для тебя разумеется само собой. Потому, что ты никогда прежде не подбирал слов, чтобы втолковать это себе. Просто почувствовал и принял.
Я говорил медленно, закрыв глаза, шаг за шагом восстанавливая в памяти всё, что случилось после приземления. Мы шли по тропинке, я болтал с Эльгином, словно с младшим братом. Почему я решил, что он мне брат? А разве нет?
Десантники устали тащить вооружение и сложили его в кустах, предварительно разрядив. Без приказа? А зачем приказ, все и так понятно. Как они могли бросить оружие? Так оно уже никому не угрожало. Что делал командир? Лейтенант Бакли первым положил автомат на землю и пошутил, что таким грузом можно слона превратить в жирафа. Все хохотали.
Потом мы пришли в селение, там готовился праздник. Мы стали помогать – собирали дрова для костра, рубили листья для подстилки. Сняли кресла с первой шлюпки и принесли к костру. Зачем? На них сидеть удобнее, чем на земле. Кстати, нам с вами надо не забыть медикаменты, когда будем возвращаться на Родас. Из шлюпки получится прекрасный лазарет, мы уже все придумали.
Почему десантники из первой группы не выходили на связь? Им было некогда – ловили рыбу для праздника. Загарпунили огромного деригера. Ох, и вкуснятина! Прилетим – попробуете.
Дальше? Дальше мы пили, ели, пели песни и танцевали. Дул ветер с моря, и тени деревьев плясали вместе с нами. Еда, или напитки могли быть отравлены? Нет, конечно. Придёт же такое в голову!
Почему никто больше не вернулся? А зачем? Гарусета показал мне, как управлять шлюпкой. А остальные не захотели лететь.
Почему вернулся я? За тобой, Энсти! Помнишь, ты говорила, что нам пора пожить спокойно, для себя? Ну, вот. Решайся. Нас ждут к закату, опять будет большой праздник. Ребята, вы тоже собирайтесь! Полетим все вместе.
Я смотрел прямо в карие глаза Энсти, и видел всё, что творится в её душе. Там шла нешуточная борьба. Недоверие боролось с надеждой. Любовь – со страхом. Привычка к порядку – с желанием послать всё к чертям.
Я улыбнулся ей. Всё хорошо, любимая.
– Боже мой, что за трогательная история! Я даже прослезился, – Фруше, развалившись в кресле, старательно вытирал левый глаз. – А что скажете вы, госпожа капитан?
– Я… не знаю.
Впервые в жизни я услышал неуверенность в голосе капитана. Остальные офицеры молчали. Затем голос Марч окреп:
– Думаю, что здесь не обойтись без тщательного расследования. Я сама полечу на планету.
– Браво, браво! – Фруше лениво поаплодировал. – Какая ответственность, какое самопожертвование. Только боюсь, Корпорация не одобрит ваше решение. Срыв эвакуации, потеря тридцати трёх десантных шлюпок, трёхсот с лишком членов экипажа и квалифицированного капитана – это очень большие убытки. А главное – дезертирство виновника, с которого можно все эти убытки взыскать. Ведь вы понимаете, кто виновник произошедшего, госпожа капитан?
– Да, господин старший помощник. Я понимаю, кому Корпорация предъявит счёт, и готова платить.
– Ну что ж… Повинную голову меч не сечет, – Фруше улыбался. – Я помогу вам, капитан.
– Что вы предлагаете? – даже сейчас голос капитана был ровным.
– Всё очень просто. Мы напишем в отчёте, что колонисты отказались выполнить законное требование об эвакуации. И не просто отказались, а напали на шлюпки, а потом и на сам крейсер. И мы, защищаясь, были вынуждены обработать поверхность Родаса жёстким излучением. Под этим отчётом подпишется весь экипаж. Весь уцелевший экипаж.
В руке Фруше вдруг появился пистолет.
– Я не стану этого делать, господин Фруше! – В голосе Марч наконец-то появилась эмоция. Презрение.
– А вам и не придется. Ах, Энсти, дорогая моя… Я ведь не всю жизнь служил старшим помощником. Приходилось мне и боевой частью корабля командовать. Я всё сделаю сам. Ради нас с вами, дорогая!
Фруше поднялся с кресла и повернулся ко мне.
– Как я надеялся, Ал, что ты просто не вернёшься. Ну, что же теперь поделать…
Он ещё не успел договорить, когда я прыгнул на него. Мне нужно было только сбить его с ног, остальное сделают другие.
Раздался громкий хлопок, что-то ударило меня в левое плечо и отбросило назад. Голова Фруше расцвела багрово-алым цветком, тело конвульсивно задёргалось и осело на пол.
Капитан «Тысячеликого» Анестейша Марч отшвырнула свой пистолет и кинулась ко мне.
Невидимые в ночной темноте зелёные волны с еле слышным шипением облизывали нагретый за день песок пляжа. Я набрал горсть сухого песка и сидел, чувствуя, как утекают меж пальцев мелкие тёплые крупинки.
– Здесь так хорошо, Ал. – Энсти осторожно обняла меня, стараясь не задеть перебинтованное плечо. – Скоро всё закончится, но я ни чём не жалею. Ради этих дней стоило жить.
Мы поженились позавчера, едва лишь я смог встать на ноги. Старый Груул соединил наши руки цветочной гирляндой и на давно забытом языке попросил всемогущих Шиву и Парвати оберегать нас. Гурусета, отчаянно краснея, читал длинные нескладные стихи. Здоровяк Холанд играл на гитаре. Луиза Милье плакала и хлюпала носом, а смуглый светловолосый красавец с соседнего острова нежно её утешал.
Мы обрели счастье и покой. Даже неизбежное возмездие Корпорации не тревожило нас.
Лоскут пламени, словно трепетная алая бабочка, оторвался от гаснущего костра и медленно поплыл в нашу сторону.
– Груул! – обрадовалась Энсти. –
