— Поскольку вы совершенно ничего не знаете о моей жизни, кроме того, что вам стало известно из сплетен в этом здании, я не стану обращать внимание на ваше замечание.
Из-за такого справедливого отпора щеки Сэм запылали еще сильнее, а по телу пробежала ледяная дрожь, которая умерила ее боевой пыл. Стоп, предостерегла себя Саманта, перестань восстанавливать его против себя.
— Послушайте, мистер Костопулос... извините меня за резкость. Мне жаль, что все так произошло. Честное слово, не хотела вас оскорбить. А ехать в университет ни к чему — я не уверена, там ли еще мой преподаватель. Сейчас уикенд. Занятия кончились, и двери могли запереть до понедельника.
— Тогда я найду кого-нибудь, кто нас впустит, или сам позвоню вашему преподавателю.
— Но...
— Так мы едем?
Костопулос широким шагом направился к дверям, за которыми находился его личный лифт. Рядом с мощной фигурой грека ростом под метр девяносто Сэм чувствовала себя совсем крошечной. Он нажал на кнопку, и дверь закрылась.
Подобно тому как безжалостный бог Аид похитил Персефону и унес ее в преисподнюю, Костопулос стремительно перенес их вниз на шестьдесят с лишним этажей на подземную стоянку автомашин. Тесную кабину наполнял слабый, приятный аромат дорогого мужского одеколона.
Этот человек излучал ауру физической и умственной силы, которая происходила оттого, что он смело смотрел в лицо жизни. И Сэм, привыкшей общаться с вечно голодными, полуоборванными богемными друзьями, он казался идеалом — таким и должен быть мужчина.
Она никогда не встречала никого даже отдаленно похожего на него. Он волновал ее и одновременно отпугивал, а этот пресловутый номер телефона, видимо, был для него очень важен, иначе он не дошел бы до подобных крайностей.
Когда они вышли из лифта, усатый механик уже подогнал к дверям черный «мерседес-седан». Он помог Сэм устроиться на пассажирском сиденье, а Костопулос сел за руль.
Двое мужчин перебросились парой фраз на греческом. В средней школе Сэм изучала испанский язык, а потом французский в колледже, но все, что было вне романских языков, являлось для нее полной абракадаброй.
Как только они выехали с подъездной аллеи и слились с потоком городского транспорта, Костопулос низким голосом произнес:
— Расслабьтесь, девушка. Джордж просто рассказал мне о шалостях своего маленького сына. А сейчас вы должны стать моим штурманом. Не забудьте, что у меня встреча в половине пятого.
Она нервно теребила вспотевшими руками подол своей рубашки.
— Я помню, только вот все время думаю о том, что факультет может быть закрыт. На следующем углу надо свернуть налево.
Он откинулся на сиденье, сворачивая из одного переулка в другой с ловкостью нью-йоркского таксиста.
— Если вы решили отправить меня по ложному следу, можете быть уверены, что еще до вечера лишитесь работы.
Сэм ощетинилась:
— Поскольку у меня осталась последняя сотня долларов, едва ли я сделаю что-то, что подвергнет риску мою работу в «Уборщиках Манхэттена».
«Конечно, вам этого никогда не понять», — произнесла она про себя и внезапно вздрогнула, услышав его негромкий смешок.
— Думаете, я забыл, что значит быть нищим босым мальчиком на Серифосе, которому сызмальства приходилось работать ради куска хлеба?
Саманта внутренне собралась. Он только что позволил ей мельком заглянуть в свое прошлое.
— Помню, что читала нечто подобное об Аристотеле Онассисе, — сказала она.
— Мы начинали довольно похоже.
А Саманта-то предполагала, что Костопулос был богат от рождения и научился манипулировать своим наследством, астрономически увеличивая доходы.
Оказывается, влачивший нищенское существование молодой греческий юноша поднялся до олимпийских высот только с помощью выдержки и решительности. А властные манеры, видимо, сами собой появились.
Внезапно Сэм поняла, что хочет больше знать о нем, но не посмела задавать вопросы. То немногое, что она слышала об этом загадочном человеке, стало ей известно из сплетен в газетах и журналах и от людей, которые работали в одном с ним здании.
Костопулос свернул на университетскую стоянку, нашел свободное место и заглушил мотор.
— Автомобили без разрешения на парковку отгоняют, — предупредила его Сэм.
— Джордж может приехать за нами на лимузине. В данную минуту единственное, что имеет для меня значение, — это та записка. Идемте.
Сэм пришлось почти бежать, чтобы не отстать от него. Войдя в здание, она с облегчением вздохнула, обнаружив, что секретарша доктора Гиддингса еще не ушла домой.
— Лоис?
Женщина подняла голову.
— Привет, Сэм. Зачем ты вернулась?
При других обстоятельствах Сэм познакомила бы их. Но поскольку ненавидела оказываться в центре внимания и инстинктивно чувствовала, что ее спутник тоже этого терпеть не может, то решила не разглашать, кто он такой.
— Мне надо забрать мой коллаж.
— Ты шутишь? Да в галерее их наверняка больше сотни. Я уже заперла ее и собираюсь домой.
— Это очень важно, Лоис. У меня нет времени объяснять подробности, но я не могу уйти отсюда без него.
— Доктор Гиддингс не примет работу с опозданием, Сэм.
— Она не опоздала. Ты сама зарегистрировала коллаж! Дело в том, что у меня неприятности и я должна кое-что привести в порядок. Я принесу коллаж в понедельник утром. Доктор Гиддингс ни о чем не узнает. Если ты окажешь мне эту услугу, я подарю тебе ту скатерть, которую вышила в прошлом семестре.
Глаза Лоис округлились.
— Ты же говорила, что никогда с ней не расстанешься.
Сэм украдкой бросила взгляд на Костопулоса.
— Я... я передумала.
Лоис проследила, куда смотрела Сэм. Понизив голос, она сказала:
— Слушай, он невероятен. Я имею в виду, сногсшибательно фантастичен. И где только ты его отыскала?
— На работе. Лоис, пожалуйста, помоги мне.
— Тебе действительно так важно получить обратно свой коллаж?
— Да. Это вопрос жизни и смерти.
Озадаченная секретарша громко вздохнула и вытащила ключ из ящика стола.
— Хорошо. Иди забирай его.
— Спасибо! — Сэм перегнулась через стол и обняла женщину. — Мы не задержим тебя надолго.
С ключом в руке Сэм быстро пошла через зал, Костопулос следовал за ней.
— Что именно мы ищем?
— Я... если я более или менее хорошо выполнила работу, вы должны без труда его найти.
— Это какая-то загадка?
— Не совсем. Просто я надеюсь, что он бросится вам в глаза.
