— И? — Женя боялась озвучивать мысли, которые внезапно полезли ей в голову. Слишком уж были неприятными и грустными идеи.
— А я не планировал его продавать. Предложил обменять на самое дорогое, что у него есть.
— Зачем? Вы же не знали, что именно он вам предложит?
— Так кто же думал, что он вообще согласится на такой обмен? Хотел подразнить Игорька, чтобы не думал, что ему все в этой жизни подвластно и покорно… — Мужчина внезапно подался вперед, посерьезнел. — Кто ж знал, Женя, что он поведется? И отдаст мне тебя, в качестве этого самого дорогого?
Горло перехватило от эмоций. Она бы хотела, чтобы этот малознакомый мужчина ничего о ней не понял, но не смогла, не справилась: закрыла лицо руками. Да еще и зажмурилась. Думала, так будет проще спрятаться от мира, обрушившего на нее неприглядную правду: ее обменяли на лошадь.
Видимо, это произвело на «хозяина» впечатление: он то ли проникся ее отчаянием, то ли просто не рискнул беспокоить, пока девушка не придет в себя.
— Мне кажется, вас надули. — Первое, что смогла сообщить, как только успокоилась.
— Это почему же? — Валерий, кажется, успел все подъесть. — Ты, кстати, почти не прикоснулась к тарелке. Я понимаю твое расстройство, но морить себя голодом — не выход.
— Спасибо за заботу, но мне, действительно, кусок в горло не полезет.
— Смотри сама. Но давай, обойдемся без голодовок, хорошо? Мне лишние проблемы ни к чему здесь. — Все-таки, он был слишком покладист и спокоен, и это удивляло. Разве так относятся люди к своим новым приобретениям? — Так почему меня надули, ты говоришь?
— Мне кажется, Игорь… — запнулась на имени, хоть и приложила все силы, чтобы произнести его безразлично, — Игорь Дмитриевич просто избавился от того, что ему мешало. Так что обмен был крайне неравноценным.
— Хм… А ты не так проста, Женя. — Он откинулся на стуле, внимательно разглядывая девушку. — Обидел тебя, да?
— Нет. — Понимала, что не поверит. Но совсем не хотела вдаваться в подробности.
— Что ж. Так и запишем. Суворов только что сам не приехал ко мне на дом для осмотра — проверить, в каких условиях ты будешь проживать. Перечислил хренову тучу пунктов и условий, которые я должен выполнять. И когда отдавал все твои документы, ручонки его совсем не тряслись. А если и тряслись — так это, наверное, с похмелья. Да, Жень? — по его тону было невозможно понять, серьезно говорит или издевается.
— Не знаю. Я никогда не видела Игоря Дмитриевича пьяным. — А сама пыталась переварить все то, что сейчас услышала. Это не могло быть правдой. Не про Суворова было.
— Окей. Значит, не от похмелья, но тряслись. Я своим глазам пока доверяю. — Все-таки, Валерий потешался. Уже в открытую. — Так вот. Значит, Игоряха переживал за твое будущее существование только потому, что не знал, как еще от тебя избавиться. Зафиксировали. — И он с силой ткнул пальцем в столешницу, будто поставил жирную точку.
Женя только пожала плечами. Не понимала, к чему этот разговор ведет.
— А ты, значит, считаешь, что тебя просто скинули с баланса, да еще и по выгодному курсу. Так, Жень?
— Да. Я считаю, что вы прогадали. Наверняка, ваш породистый жеребец стоил немало…
— Хм… Интересная логика. А ты, выходит, мало стоишь?
— Похоже, что ничего…
— Так и запишем. Женя считает, что ничего не стоит в глазах Суворова. И при этом она совсем не обижена на него. — И еще один тычок пальцем в стол. Еще одна жирная точка.
— Я не обижена, Валерий. Я разочарована. — У нее, наконец-то, получилось подобрать нужное слово. Самое подходящее и верное. — В себе и… в этом человеке.
— Забавный расклад получается… Кто бы мог подумать… Игорек так старательно строил из себя железного дровосека, а вон как вышло…
— Мне кажется, он просто доказал еще раз, что вы не зря так его воспринимаете…
— А знаешь что, Женя?
— Что?
— Кажется, мне очень с тобой повезло! — Валерий улыбался до того довольно, что Женя засомневалась: адекватен ли он? Ну, откуда столько радости от этого странного разговора?
— Вы же только что говорили: не знаете, что со мной делать. И потом, наверняка, рассчитывали получить хорошие деньги, целое состояние за своего коня. А получили, — она жестом обрисовала себя, — вот. Недоразумение, а не богатство.
— Вот еще. Это Игорь тебе вбил в голову, что ли? Серьезно? Он называл тебя недоразумением?
— Нет. Такого не было никогда.
— Ну, вот и не придумывай, значит. Человеческая жизнь — бесценна. В том числе и твоя. Запомни это и никогда не забывай. — Сейчас мужчина стал очень похож на Суворова — своим назидательным тоном, сосредоточенным и очень серьезным выражением лица.
— Господи, когда же меня перестанут учить жизни и начнут воспринимать как человека? — Когда-то ей нравилось впитывать, словно губка, каждое новое важное слово от наставника и опекуна. А сейчас кричать хотелось, слишком больно отозвались новые поучения.
— Может быть, когда ты перестанешь называть себя недоразумением, а?
— Неужели это так важно для вас?
— Ну, а зачем мне в доме девчонка, склонная к депрессии и самоуничижению? Мне и так забот хватает, чтобы еще и за тебя волноваться.
— Так может, вы просто меня отпустите? — робкая надежда забрезжила, пропустила первые ростки. Ну, действительно, зачем она этому человеку? Только проблемы создавать?
— А тебе есть куда пойти? Назовешь мне прямо сейчас конкретное место?
Женя потупила глаза. Такого места не было. А придумать заранее, чтобы соврать сейчас, она не догадалась. От этого стало еще грустнее: что же она за человек такой, неприкаянный, никому не нужный?
— Что и требовалось доказать. — Валерий развел руками. — Живи спокойно, Жень. И не создавай себе новые проблемы там, где без них можно было бы обойтись. Жизнь тебе их и так еще накидает.
— Хорошо. Спасибо вам.
— Пока еще не за что благодарить.
— Я очень боялась встречи с вами… — решила проявить откровенность. В качестве благодарности за то, что этот человек оказался совсем не страшным, и ничего плохого ей делать не собирался. Похоже, что вообще не планировал ничего с ней делать.
— Хм… Думала, попала в пещеру к Синей бороде?
— Что-то вроде этого…
— Извини, что мариновал тебя несколько дней ожиданием. Но пришлось срочно смотаться по делам, и вернуться не мог раньше, чем все закончил.
— Вы не должны передо мной извиняться…
— Должен. — Сказал сердито, как отрезал. — Мы, взрослые мужики, слегка заигрались. Забыли, что с людьми так нельзя поступать. Поэтому — еще раз извини. И меня, и Игоря.
Это было совсем неожиданно. Перед Женей, кажется, еще никто так всерьез не извинялся. Валерий стремительно набирал баллы в ее глазах. И это немного пугало: вдруг, притворяется, втирается в доверие таким способом, чтобы потом снова обмануть и обидеть?
