Муж строго-настрого запрещал Кате что-нибудь трогать у себяв кабинете, он много раз говорил ей об этом — в кабинете хранилось множествопроизведений африканских народных промыслов, представляющих большую научнуюценность, но, одержимая творческим жаром, художница забыла об этих запретах.Она ворвалась в кабинет и застыла на пороге.
Стены кабинета украшали многочисленные африканские маски,луки из твердого дерева и из рогов антилопы, колчаны со стрелами, боевые щитыиз толстой и прочной шкуры гиппопотама, копья-ассегаи с широкими разукрашенныминаконечниками. На столе красовались фигурки из черного дерева — удивительноизящно вырезанные изображения зверей, людей и фантастических чудовищ. На полулежали шкуры экзотических зверей. Все это профессор Кряквин привез из своихмногочисленных путешествий.
Но Кате нужно было не это. Прямо с порога она устремилась кбольшому расписному сундуку, до краев наполненному разными африканскимибезделушками. Она не сомневалась, что среди них отыщет что-то подходящее,что-то такое, что придаст ее панно окончательную завершенность.
Чего только не было в сундуке профессора!
Видимо, здесь лежало все то, что он еще не успел разобратьпо недостатку времени — глиняная и медная посуда, оловянные и серебряныебраслеты, бусы и ожерелья, ножи с резными ручками из черного дерева и слоновойкости, украшения и головные уборы из перьев страуса и каких-то другихэкзотических птиц, фигурки африканских божков, удивительные музыкальныеинструменты. Катя с любопытством взяла в руку глиняную свистульку в формефантастического двухголового животного и осторожно дунула в нее. Вместообычного свиста раздался леденящий душу вой, похожий на голодное завываниекакого-то хищного зверя, и Катя в испуге отбросила свисток.
Она перерывала содержимое сундука, не очень представляя, чтоименно надеется найти, но рассчитывая на свою интуицию художника.
И когда в сундуке почти ничего не осталось, а рядом с ним наполу выросла огромная груда яркого хлама, Катя увидела то, что искала.
Интуиция не подвела ее.
На самом дне сундука лежали два крупных лиловых камня,испускающих удивительное живое сияние.
Катя ахнула. Это было именно то, чего ей не хватало. Онасхватила камни и бросилась в свою мастерскую. Мазнув камни специальным клеем,приложила их к верхней части панно, над головами всадников…
Вот теперь это было то, что надо! Камни как будто оживиливсю композицию. Восточная ночь задышала, наполнилась птичьим щебетом ижурчанием ручейка, арабские кони, казалось, переступили копытами и негромкофыркнули.
В небе загорелись две удивительные лиловые звезды. Кажется,арабы называли их Мицар и Алькор, Катя не была в этом уверена, но красивыеарабские названия удивительно подходили этим живым звездам…
Катя несколько минут неподвижно стояла, любуясь своим панно.Теперь она была за него спокойна, работа удалась, больше того, она несомневалась, что это панно — лучшее ее произведение и станет главным экспонатомее части выставки, а может быть, и украшением всей выставки.
Она вспомнила, что устроила настоящий разгром в кабинетемужа, и бросилась обратно наводить порядок. Только глубокой ночью закончила вседела и отправилась спать, предварительно погасив свет в мастерской. В темнотедве лиловые звезды на ее панно лучились странным, фантастическим светом.
* * *
— Ну и когда же открывается выставка? спросила Жанна,едва пригубив сухое вино.
Она, как всегда, была за рулем и позволяла себе лишьнесколько глотков легкого спиртного.
— Ой, девочки! — Катерина всплеснуларуками. — Через три дня! Сегодня, завтра и послезавтра, — оназагибала пальцы, — и послепослезавтра в четыре часа выставка открывается!
Я так волнуюсь, так волнуюсь, вы себе просто непредставляете! — и Катерина сделала то самое, что она делала всегда, когдаволновалась, — начала усиленно есть.
Надо сказать, что ела она, не только когда волновалась ипереживала: Катька ела, когда радовалась или боялась, скучала или веселилась.Она ела меньше, только когда работала, оттого-то Жанна и рекомендовала ей работатьпобольше — и денег, мол, заработаешь, и похудеешь малость. Катерина привычноотговаривалась тем, что она творческая натура и не может работать по заказу.
Подруги внимательно поглядели, как Катерина уничтожаетчетвертый по счету кусок ветчины, заедая его маринованными огурцами и корейскимсалатом из бамбука, и дружно покачали головами. Потом Катька намазала булкунеприлично толстым слоем масла, сверху положила здоровенный шмат красной рыбы ипризадумалась, оглядывая стол. Жанна дернулась было, но Ирина придержала ее заруку. Катерина просветлела лицом, схватила веточку петрушки и всунула ее вбутерброд для красоты.
Откусила огромный кусок, и на лице ее отразилось, самоенастоящее блаженство. Жанна с Ириной переглянулись и поняли, что, если онинемедленно не вмешаются, будет поздно.
— Катерина, остановись! — закричала Жанна. —Это же просто смотреть невозможно!
Катька поскорее запихнула в рот остальной бутерброд.
— Что ты как с голодного края! —" вступилаИрина.
— Это вы, как цепные собаки! — разозлилась Катька,которой испортили все удовольствие. — Что вы на меня набросились? Знаете,как я работала все эти дни! По двенадцать часов в сутки!
— Молодец! — Ирина решила разрядитьобстановку. — Не зря старалась. И сейчас нужно думать не о еде, асовершенно о другом.
— Вот именно! — вступила Жанна. — Так чтокончай расслабляться и есть.
— Как это? — Катерина заморгала глазами. У меняеще торт есть, сейчас чай будем пить!
— Забудь! — хором приказали подруги.
— Это почему это? — когда Катерину лишалисладкого, она становилась очень агрессивна.
— Слушай, погляди на себя в зеркало! — невыдержала Жанна. — Ты что, собираешься в таком виде идти на выставку?Катька, да тебя лошади испугаются, не то что посетители!
— Ну уж, — Ирина решила смягчить резкиеслова, — не совсем так, конечно, но все же, Катюша, нужно что-то сделать сволосами. То, что у тебя на голове, прической считать никак нельзя.
— Дикобраз после электрошока! — фыркнула Жанна.
Катя обиженно заморгала, и Жанна слегка усовестилась.
— Ладно, кофе у тебя есть? Сама заварю! как всякаяармянская женщина, она очень трепетно относилась к изготовлению божественногонапитка и превращала этот процесс в священнодействие.
Пока ее не было, Ирина проявила слабость и позволила Катесъесть кусок сыра. Правда, только один и с большими дырками. Было слышно, какЖанка говорила на кухне по мобильному телефону.
— Все устроено! — объявила она, внося поднос счашками и джезвой. — С утра перед выставкой идешь к Марианне, она тебяподстрижет и уложит, а перед этим я записала тебя к Танечке, косметологу. Онасделает массаж лица и омолаживающую маску, морщины разгладит.
