Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
Самый первый совет, данный агентом, – все должно выглядеть органично, словно Эмми начала вести блог по чистой случайности. Думаю, никто из нас не представлял, что у нее так здорово получится.
Поскольку брехня основана на полном отрицании значения правды, профессор Франкфурт считает ее гораздо более опасной и разъедающей социальные устои, чем старая добрая ложь. Кстати сказать, у профессора на порядок меньше подписчиков в «Инстаграме», чем у моей жены.
– Я построила свой бренд на честности, – произносит Эмми привычную заключительную фразу, – и буду придерживаться этого принципа, что бы ни случилось.
Она ждет, пока стихнут аплодисменты. Берет стакан с водой, делает глоток.
– У вас есть вопросы?
* * *
У меня вопрос.
Не в тот ли вечер я приняла окончательное решение, как именно тебя покараю?
Да, в тот самый вечер.
Разумеется, я много думала об этом и раньше, но то были глупые нереализуемые фантазии.
Человеческий мозг – странная штука.
Мне казалось, если я увижу тебя, то стану меньше ненавидеть.
Ничего подобного.
Я никогда не была жестокой. Я вообще не злопамятна. Если мне наступают на ногу, я первая извиняюсь.
Единственное, чего мне хотелось, – задать тебе вопрос. Всего один вопрос. За этим я и пришла. В самом конце твоего выступления я подняла руку. Ты меня видела, но попросила дать микрофон женщине, сидевшей передо мной, и похвалила ее прическу. Потом предоставила слово женщине справа от меня и назвала ее по имени. Вместо вопроса та поведала идиотский случай из собственной жизни.
А потом кто-то сказал, что время вопросов вышло.
Я пыталась поговорить с тобой после выступления, однако вокруг тебя собралась целая толпа, поэтому я околачивалась неподалеку с бокалом теплого белого вина, стараясь привлечь твое внимание. Ты меня не заметила.
Конечно, ты не должна была меня узнать. Мое лицо ничем не выделялось из толпы. Даже если бы мне удалось заговорить с тобой и представиться, ни мое имя – ни ее имя – ни о чем бы тебе не сказали.
Однако когда я увидела тебя на сцене и услышала, как ты невозмутимо распространяешься о своей жизни, вся такая улыбающаяся и счастливая, мне стало окончательно ясно: я не успокоилась, не смирилась. Я не простила тебя и никогда не смогу простить.
Именно в тот момент я поняла, что делать.
Осталось только придумать, где, когда и как.
Глава 2
Дэн
Мне часто говорят: «Как здорово, что вы писатель и работаете дома! Вам, должно быть, приятно проводить столько времени с Эмми и детишками…» Эти люди вообще не представляют, как работает писатель.
Подъем в шесть утра. В шесть пятнадцать я уже на кухне, за ноутбуком, пью кофе и перечитываю последние абзацы вчерашнего текста. По плану, к семи тридцати я должен написать минимум пятьсот слов. В половину девятого пью вторую чашку кофе. В идеале, к обеду нужно выполнить дневную норму, чтобы посвятить оставшуюся часть дня работе над сюжетом, разбору почты и приему платежей за статьи, которые я на скорую руку кропаю за бокалом вина по вечерам или на выходных.
Так было раньше.
Сегодня утром, едва пробило шесть, я на цыпочках спускался по лестнице в надежде немного поработать, прежде чем домашние проснутся (в шестидесяти шести процентах случаев вопя, визжа и требуя подать то или это). На самой нижней ступеньке я наступил на говорящего игрушечного единорога; тот с грохотом упал на паркет и принялся распевать песенку про радугу. Я замер в темноте и ждал. Ждать пришлось недолго. Для столь крошечного создания у моего сына очень мощные легкие. «Извини», – сказал я, когда Эмми вручила его мне. «Проверь ему подгузник», – велела она. Из комнаты Коко раздался сонный голосок – моя дочь спрашивала, сколько времени. «Еще рано, спи», – ответил я.
А вот Медвежонок проснулся и засыпать обратно не желал. Я отнес его на кухню, поменял подгузник, переодел в новую пижамку, а старую положил в мешок для грязного белья, решив, что запущу стиральную машину попозже. Наконец мы уселись на диване у холодильника. Следующие полчаса Медвежонок верещал, а я подбрасывал его на коленке и уговаривал попить из бутылочки. Потом поносил его на плече, пока он не срыгнул, уложил в переноску и полчаса ходил с ним по саду. В семь утра я вернул его Эмми, а сам пошел будить Коко на завтрак.
– Бог ты мой, неужели целый час пролетел? – спросила моя жена.
Ровно час, и ни минутой меньше.
Двое детей отнимают уйму сил. Не знаю, как справляются люди, чьи отпрыски спят не так хорошо, как наши. Нам с Эмми безумно повезло: с трех или четырех месяцев Коко спит ночью по двенадцать часов. Глаза закрыла – и всё, дрыхнет без задних ног. Если мы брали ее с собой на вечеринку, можно было спокойно оставлять переноску в соседней комнате: Коко спала как убитая до самого утра. Судя по всему, Медвежонок будет такой же. Конечно, из «Инстаграма» Эмми вы об этом не узнаете – она постоянно рассказывает про дергающееся веко, черные круги под глазами и истрепанные нервы. С самого начала было ясно, что тема «Мои детки спят идеально» не прокатит. Никакого контента. Если честно, мы и в разговорах с другими родителями грудничков стараемся об этом не распространяться.
После восьми – если быть точным, в семь минут девятого – Медвежонок засыпает. Коко и Эмми наверху обсуждают, что моей дочери надеть. У меня за плечами два часа активного отцовства. Пора поставить в микроволновку остывшую чашку кофе, приготовленную полтора часа назад, включить ноутбук и попытаться настроиться на рабочий лад.
К восьми сорока пяти я перечитал вчерашний текст, кое-что в нем подправил и уже готов добавить на страницу новую порцию слов.
В девять тридцать звонят в дверь.
– Мне открыть? – ору я из кухни в спальню.
За прошедшие сорок пять минут я написал всего двадцать шесть слов и размышляю, не удалить ли двадцать четыре из них.
Не хочу, чтобы меня прерывали.
– Так что, мне открыть?
Нет ответа.
В дверь снова звонят.
Тяжело вздыхаю и отодвигаю стул от стола.
Кухня находится на первом этаже. Я купил дом в две тысячи восьмом на деньги, унаследованные после смерти отца. Тогда я жил здесь с товарищами, и кухней мы практически не пользовались – разве что вешали в ней выстиранную одежду. Там было не очень-то уютно: продавленный диван, сломанные часы, липкий линолеум, протекающая стиральная машина. Из окна открывался вид на бетонную террасу, крытую рифленой пластиковой крышей. Эмми, переехав ко мне, первым делом потребовала выкинуть рухлядь, пристроить террасу к дому и превратить кухню в нормальное помещение для приготовления и приема пищи. Что мы и сделали.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
