— Черт побери! — вскрикнула она. Словно в ответ на это, из телефона загремела новая песня Роки Хейз, та самая, в которой звезда читает Конституцию в стиле рэп. Рейги забыла отключить будильник! И зачем она вообще заводит его, если дети и так каждое утро будят ее в одно и то же время?!
Приняв душ, она закрыла кран и потянула дверцу, чтобы выйти. Та не поддавалась. Крики из детской становились все громче. Она в отчаянии дергала ручку снова и снова. Рейги уже чувствовала себя так, будто ее запечатали в вакуумной упаковке. Уплотнители дверцы уже давно требовали замены (как и многое другое в этом доме). Тед без конца обещал все починить, а Рейги не бралась за мужские дела из принципа. И вот результат — она оказалась в ловушке. Хуже всего, что из-за ветхости кабинка могла просто-напросто развалиться, если дергать слишком сильно.
— Будь проклят этот чертов дом! — завопила Рейги во весь голос, не надеясь, что кто-нибудь ее услышит. Не рискуя стучать кулаками по этой рухляди, она стала звать мужа:
— Тед! Тед! Помоги! Мне не выйти из душа!
Рейги представила себе, как он завтракает, просматривая полученные сообщения, отправляет ответы, щелкает по заголовкам новостей, звонит по мобильнику… Потом, насвистывая, укладывает чемодан и садится в такси, которое подъезжает к дому в точно назначенное время, невзирая на снегопад. Тед мчится в аэропорт, чтобы принять участие в исторической миссии — избрании нового президента. Ну разве это не американская мечта? И все это время девочки так и будут вопить в детской, а она стоять, запертая в душевой кабинке.
Вот бы плюнуть на все и вышибить эту дверь одним ударом ноги — не зря у нее был черный пояс в университете. А потом что — целый час собирать осколки? Ну уж нет! У нее просто нет на это времени. Ведь у девочек сегодня их любимая музыкальная зарядка, и они ни в коем случае не должны пропустить ее.
— Тед! — снова закричала Рейги.
Ее силы и нервы были на пределе. Всю ночь она готовила статью и отослала ее всего несколько минут назад, даже не успев перечитать.
Она тяжело вздохнула и, прижавшись головой к стеклянной дверце, зашептала себе под нос:
— Лучшее — враг хорошего, лучшее — враг хорошего.
Кто это сказал? Вольтер? Или Билл Клинтон? И почему ей самой в голову никогда не приходят такие красивые фразы? В очередной раз на нее нахлынуло чувство, что все в жизни она делает не так: плохо работает, плохо заботится о детях… Что получалось у нее лучше всего, так это культивировать собственное чувство вины. Даже ее матушка не выдерживала этих приступов самобичевания. Мама, медсестра по профессии, звонила ей по крайней мере три раза в неделю — обычно, когда заканчивала смену. Она всегда говорила с дочерью на корейском, потому что знала, что Рейги больше не с кем поговорить на родном языке. «Тебе нужны подружки, такие же молодые мамы, как и ты. Тебе нужны люди, которые могут тебя понять и поддержать!» И Рейги, тоже на корейском, неизменно отвечала что-нибудь вроде: «Мам, ну хватит уже!» И пропускала мимо ушей материнские проповеди о важности женской дружбы.
Вспомнив об этом, она вдруг подумала, что выбить ногой дверцу в душевой было бы даже забавно. Сердце сразу забилось сильнее от прилива адреналина — или просто приступа тошноты? Она уже не так легко переносила бессонные ночи, как прежде. Тед наверняка напрочь забыл, на что она способна. Она покажет ему, что бывает, когда муж не занимается ремонтом в доме.
Пока Рейги рисовала в воображении воодушевляющие картины, дверь в ванную неожиданно распахнулась, и на пороге возник Тед во всей своей красе. Он был похож на бодрого кенгуру: на груди и спине у него висели детские рюкзаки-переноски. В переднем сидела улыбающаяся Наташа, которая приникла к отцу, свернувшись калачиком, а за спиной болталась довольная Дейзи. Тед не успел переодеться после утренней пробежки — все еще в спортивных штанах и толстовке, в ухо вставлена блютуз-гарнитура. В его голубых глазах сверкали искорки, и весь он был просто воплощением жизненной энергии.
— Папочка спешит на помощь, — пропел он, подбегая к душевой кабинке, точно ретивый конь. — Что у нас тут случилось? Дорогая, ты сама себя законсервировала? — Он рассмеялся. — Дети, посмотрите-ка на мамочку!
— Доброе утро, малышки! — помахала им Рейги.
Девочки весело повизгивали, цепляясь за Теда, пока он старался сдвинуть дверцу, тряся ее и ковыряя уплотнитель (лучше бы она все-таки выбила это старье ногой). Будь Рейги выспавшейся и бодрой, она бы уже хохотала над своим положением. Но она была усталой, голой, мокрой и замерзшей, и поэтому лишь опустила руки и тяжело вздохнула.
— Отдайте мне нагих, несчастных, бедных — я дам приют отверженным судьбой,[1] — продекламировала Рейги. — А мне дайте полотенце.
Наконец дверца заскрипела и поддалась. Тед не без гордости раздвинул ее. Он накинул на Рейги полотенце, и девочки захлопали в ладоши.
— Ты спасена! А теперь мне, пожалуй, пора в аэропорт.
Курьер приехал практически одновременно с няней, она же детский фитнес-тренер. Стейси уже окончила колледж, но выглядела совсем юной, словно школьница. Рейги поцеловала малышек и, как всегда, заставила их весело смеяться, ласково пощекотав шейки, а потом оставила на попечение Стейси в нежно-розовой детской.
Тихонько проскользнув в спальню, Рейги бросила долгожданный сверток на все еще не заправленную постель. Многочисленные бутики в районе Френдшип-Хайтс были всего в миле от их дома, торговый центр «Бетесда-Роу» — в двух милях, а Джорджтаун — в четырех милях, но как урвать хотя бы пару часов на поход по магазинам? Рейги взяла это коктейльное платье напрокат и очень надеялась, что оно придется ей впору. По крайней мере, она почти ничего не ела последние сутки. Не успевала сесть за стол из-за кучи дел, хотя это было вовсе на нее не похоже. Она беспокоилась, не подхватила ли опять какую-нибудь желудочную инфекцию, ведь роды и череда бессонных ночей ослабили ее иммунитет.
Рейги села за стол, включила ноутбук и начала читать — не столько ради удовольствия, сколько из-за необходимости. До шести вечера ей нужно было просмотреть свежие выпуски «Нью-Йорк Таймс», «Уолл-стрит Джорнал», «Политико», «Кью», «Вашингтон Пост», «Нью-Йоркер», «Атлантик», «Файненшл Таймс», «Лос-Анджелес Таймс», а также для полной картины «ЮС Уикли», «Пипл» и «Вэнити Фэйр». Словом, всю прессу, на чтение которой ей обычно не хватало времени. Все, что могло помочь подготовиться к фуршету у Бёрди Брэндивайн.
Включив канал «Си-Эн-Эн», Рейги сварила кофе, добавив в него немного энергетического напитка длительного действия.
Помешивая содержимое чашки, она вдруг вспомнила о еще одном деле.
Прежде чем погрузиться в работу, Рейги, глотнув кофе, быстро написала короткое сообщение Джею, лучшему другу, переживавшему кризис в романтических отношениях:
