Предпочтения хозяина сложно было назвать банальными, без сомнений, они удивили бы обывателя.
Заднюю стену кабинета оформили в плотном вишневом, от которого невозможно было оторвать глаз: цвет притягивал магнитом. Три другие стены, серебристо-белые, как лилии на гербе Ледума, незаметно, исподволь перетекали друг в друга.
Рядом с белым, создававшим эффект раздвижения пространства, цвет вишни выглядел впечатляюще. Приобретя насыщенность акцента, он зрительно углублял и затемнял помещение. В выступавших же фоном поверхностях мерещилось нечто гипнотическое: они были собственными отражениями. В зависимости от угла зрения на стенах проступали и тут же пропадали причудливые геометрические рисунки. И хотелось, и невозможно было уследить за переплетениями их линий: те будто заставляли всматриваться в себя снова и снова, как в бездну, в поисках чего-то неуловимо ускользающего.
Величественные — от пола до потолка — ломаные арки окон нависали почти угрожающе, но в то же время в них проступало изящество. Не позволяя им чрезмерно отяготить интерьер, многоцветные витражи искрами пронизывали мельчайшие блестки слюды.
Недавно вошедший в моду монотонный паркет казался сгустком тьмы — в него можно было погрузиться, провалившись в саму преисподнюю, или, во всяком случае, разглядеть отсюда её кипящие смолы. Но на поверку выяснялось, что прямые световые лучи заставляют проявиться в этой мрачной черноте благородному красному пигменту. Такой иногда называют «цветом адского пламени», но Себастьян не очень-то любил пышные метафоры.
Передвижная ширма, сама по себе являющаяся произведением искусства, изящно огораживала небольшую часть кабинета. Современный декор из стекла и металла во всем своем великолепии! Прозрачные узоры, изображавшие стилизованные лепестки жасмина, приглушали яркость задней стены при дневном освещении и наоборот: усиливали её при искусственном. Сейчас жасминные цветы сверкали и переливались хищно, как их плотоядные сородичи из Лесов Виросы.
Во всем оформлении проскальзывало что-то неуловимо гастрономическое: сахарные стены, вишня со льдом… Холодно и сладко одновременно.
Столь авангардный стиль официального рабочего кабинета с головой выдавал в хозяине молодого человека с нестандартным вкусом. Наемник, привыкший ничего не оставлять без внимания, и это взял на заметку.
Однако стоило совсем немного поразмыслить, слегка утруднить себя интересом, как, образованная кажущимися противоречиями, открывалась внимательному взору внутренняя гармония. Себастьян по достоинству оценил выбор.
— Как я понял из суммы, — полуутвердительно предположил он, решив не испытывать дольше терпение аристократа многозначительным, но малопродуктивным молчанием, — лорду-защитнику вряд ли требуется сам камень? Правитель Ледума владеет множеством разновидностей турмалинов, в том числе и парой первоклассных шерлов-близнецов, известных как «Глаза Дракона». Более крупных и древних экземпляров мир не знает.
— Ты хорошо осведомлен, ювелир, — сдержанно похвалил его Кристофер. Прозрачные глаза аристократа могли заглядывать глубоко в душу, в то же время не создавая ощущения назойливости или даже легкого беспокойства. Ценное качество. — Не зря тебя многие считают лучшим. Однако один из «Глаз Дракона» был похищен и… использован для магического нападения. Чуть больше суток назад, в сакральный час новолуния.
Смахнув с обшлага несуществующую пылинку, Кристофер убедился, что одна из пуговиц традиционно не застегнута, и улыбнулся удовлетворенно, хотя и по-прежнему невесело.
— Невероятно, — не смог скрыть удивления наёмник. Впрочем, и не похоже было, что он пытался его скрывать. Случай-то был — из ряда вон.
— Когда-то шерлы были единым целым, — негромко продолжил Кристофер, тщательно подбирая слова, — и сохранили сильную связь. Похититель воспользовался одним минералом, чтобы нанести удар по второму, а через него — по владельцу. Как специалист ты, конечно же, помнишь, что турмалины дольше живут в серебре — металле, соединенном с великой силой луны. Они были вставлены в перстни, один из которых правитель подарил младшему сыну, когда тот появился на свет. Каким-то образом Эдгар перепутал шерлы… по счастливой случайности, в тот роковой день он надел отцовский перстень.
— Счастливая случайность? — Себастьян оторопел. Как такое вообще возможно? Это при каких таких обстоятельствах младший сын правителя умудрился схватить не свой «Глаз Дракона»? — Сомневаюсь, чтобы он был очень этим обрадован.
— Эдгар уже ничему не сможет обрадоваться. Он мертв.
Стряхнув пепел, Кристофер привычным движением затушил окурок. Свинцово-серая пепельница была полна, превратившись в настоящее кладбище сигар, и опиумное марево поднималось над ней подобно воскуренному священному ладану. Затейливые формы давали большой простор для фантазии. Кристофер питал пристрастие к абстракциям, а также к легким металлическим сплавам, считая их материалами будущего.
— С завершением лунного месяца энергетика минералов обновится, и даже лорд-протектор не сумеет ничего узнать у них, — аристократ сплел холеные пальцы, будто невзначай демонстрируя пару перстней с довольно опасными камнями, до того скрытых обильной бахромой кружев. Ни к чему — ювелир и без того давно чувствовал их силу, неразличимую для простого смертного. Так чует опытный змеелов затаившуюся в темноте гадюку. Голоса минералов звучали будто издалека, неразборчивые, как шум ветра за ставнями. Но Себастьян знал — будет нужно, и они зазвенят высоко и чисто. — Это произойдет уже скоро. Надеюсь, ты осознаешь всю серьезность ситуации?
Да ювелир разве только не присвистнул, в должной мере оценив упомянутую серьезность. Какой-то умелец не просто забрался в карман самому правителю Ледума и чудом остался жив, он еще и сына его ненароком прикончил. Неплохая попытка, что и говорить. И то, что она провалилась, могло объясняться только феноменальной неудачливостью — либо горе-заговорщиков, либо Эдгара, погибшего много раньше положенного срока.
Ох, и в нехорошее же дело он вляпался.
— Ну что ж… — Себастьян нехотя отвлекся от картин, которые уже начало рисовать не в меру разыгравшееся воображение: тихая, покорная паника в высшем свете, вялотекущее расследование, неизбежно последующее за этим громкое разоблачение очередного заговора. И казни, казни — принародные, красочные. Страшные. Давненько жителей Ледума не баловали подобными представлениями. — Возможно ли предоставить предметы, имевшие недавний контакт с украденным минералом? Шкатулку, где он хранился, к примеру. Или кусок защитного тканевого покрытия?..
— Я дам тебе кое-что получше, ювелир.
Качнувшись вперед, Кристофер взял в руки всё это время стоявшую на столе неприметную серую коробочку. Тихо щелкнула потайная пружинка, и крышка шкатулки распахнулась призывно, как дверь в светлое будущее. Себастьян, однако, не отреагировал на приглашение. Нет нужды двигаться с места: какая-то пара метров до артефакта не помешает ему разглядеть и проанализировать каждую мелочь.
Взгляд ювелира буквально впился в перстень, блеснувший на потускневшем от времени бархате. Восьмиугольной формы минерал был крупным — около десяти карат или даже больше — и имел ярко выраженный зеркальный блеск. Цвет — чистый, сочный, что для турмалинов большая редкость. При этом по ширине кристалла параллельно друг другу проходили довольно глубокие трещины. Они сильно отражали свет, визуально играя окраской… И всё-таки камень черен, — черен, как полночь новолуния. Октагональная ступенчатая огранка выполнена профессионально. Оправа — серебро высшей пробы.
