Книга Не возвращайся - Ульяна Соболева

Мимо меня пробегали ребятишки, радующиеся первому снегу, кто-то шел за руку с родителями и рассказывал новогодние стишки, громко смеялся, кто-то с криком встречал маму на пороге. Я сняла пальто, повесила на вешалку и, надев бахилы, зашла в группу.

— Добрый вечер, Алиса Дмитриевна, а где Антон?

— Добрый вечер, Екатерина Олеговна. Он на своем любимом месте. Где ж ему еще быть?

Прозвучало с нескрываемым раздражением. У нас с педагогом была «легкая» неприязнь, и мы практически не общались.

Воспитательница поправила рыжую прядь волос за ухо и показала рукой в сторону. В игровом уголке я увидела своего сына, склонившегося над аккуратно выстроенными в один ряд маленькими машинками. Он как раз закончил строительство и теперь пристально рассматривал свои ручки. Подносил их к лицу и двигал пальчиками у самых глаз, как будто нашел в них что-то очень интересное. Какой же он красивый малыш, кукольный, со светлыми волосиками, огромными, как озера, глазищами, с ресничками, как у девочки, и пухлым ртом. Мой маленький принц. Я бы жизнь отдала, чтобы у тебя было будущее, как у всех. Но этого не случится. Твое будущее будет особенным… если только не случится чуда.

— Тошкааа! — окликнула я сына с привычной надеждой в душе, что он вот сейчас отреагирует и обернется, обнимет меня, закричит радостно «мама». Но этого не произошло. Как и всегда. Тошка продолжил рассматривать свои руки. Когда я обнимала его и целовала, он делал то же самое и лишь возмущенно замычал, когда я прервала его занятие и увела в раздевалку.

— Как прошел день? — спросила у воспитательницы.

— Как всегда. В углу с кубиками и с машинками. А вы… не думали, может быть, о специализированном садике или развивающем центре для отсталых детей?

Повернулась к ней и, судорожно сглотнув, тихо ответила.

— Антон не отсталый. У него аутизм, и он может и должен находиться с обычными детьми. Если вас этому не учили, то думаю, что не ему нужно сменить сад, а вам место работы.

Антон потрогал мое лицо, и я повернулась к нему, чтобы одеть его дальше. Малыш не смотрел мне в глаза, но он выглядел грустным, как будто понимал, что именно сказала воспитательница, и от этого мне стало еще больнее. Издалека донесся голос Алисы Дмитриевны, возмущенно беседующей с нянечкой. Она не особо старалась понизить тон, прекрасно понимая, что я ее слышу.

— Водит его сюда. Ему уже почти семь. Пусть в школу ведет специализированную или куда там положено таким вот. Портит мне статистику. А он сядет в углу и в лучшем случае мычит. Не накормишь, не уложишь. Сама не понимает, что ее сын с придурью, и других оскорбляет. Видите ли, я не знаю, что такое аутизм. Это она не знает, что с этим ничего не сделать, и что ее сын действительно умственно отсталый.

Антон снова тронул мою щеку, а я сильно прижала его к себе и расцеловала мягкие тонкие волосики светло-русого цвета. От щемящей любви к сыну сдавило грудь и стало нечем дышать. Я могла поскандалить с воспитательницей, но Тоша очень боялся ссор и плакал, когда рядом с ним ругались или повышали голос. Спокойствие моего ребенка мне было дороже.

Когда вышли на улицу, я выдохнула и повела Антошку к остановке. Но он упирался и не хотел идти, его привлек снег. Он трогал его ногами, а потом начал крутиться вокруг себя и смеяться, ловить снежинки раскрытыми ладошками.

— Дааа, Тошенька, снежок выпал. Красиво очень. И мы поедем домой, нарядим елочку. И к нам в гости приедет дядя Денис. Идем. Давай маме ручку.

При мысли о Денисе возникло странное чувство… какое-то ощущение, что что-то не так. Точнее, вот все хорошо, вот он хороший, внимательный мужчина, симпатичный, смотрящий на меня влюбленными глазами… а внутри не покидает ощущение, что это все не то, не так и не с тем.

Вдалеке посигналили, и я увидела темно-синюю машину Кондратьева. Легок на помине. Наверное, Лариска доложила, что я побежала за Антоном, и он решил нас забрать.

Денис шел мне навстречу. Высокий, крупный, с широким лицом и с этим вечным хорошим настроением. Он улыбался, и я даже подумала, что, наверное, каждая женщина может мечтать о таком парне. И мне надо «дать этому шанс», кажется так сказала Лара.

Денис поправил вязаную шапку, его широкий нос покраснел, со рта шел пар, и теперь он напоминал мне Деда Мороза. Не хватало только бороды. Да, Ларка права. Он красивый, сильный, надежный, и я должна отбросить все сомнения. Тошке нужен отец, а мне пора начать жить по-настоящему.

— Привет! — он чмокнул меня в щеку, потрепал Антошку по бубону, припорошенному снегом. — Ты чего не позвонила? Снег метет, а вы пешком собрались?

Пока говорил, отобрал у меня рюкзачок сына и снова улыбнулся.

— Я все равно раньше закончил и к вам. Продукты уже забрал у Ларки твоей.

— Привет, — ответила я, когда он закончил, — не хотела беспокоить по пустякам. Мы бы и сами доехали, здесь всего четыре остановки.

— Тоже мне беспокойство.

Он хотел взять Антона за руку, но тот одернул ее и спрятался за моими ногами.

— Ладно. Идемте в машину. Холодно.

Уйти сразу не получилось, Антону нравилось на улице, и его сильно забавлял снег. Ловить его в ладонь и наблюдать, как он тает на варежке. Поэтому он сильно воспротивился, когда я попробовала увести его к машине. Закатил истерику.

— Я подожду внутри, пока Антон успокоится.

Сказал Денис и сел за руль. Он никогда не лез с советами и не вмешивался, когда Тошка истерил, и мне это нравилось. Терпеть не могла, когда ко мне лезли с советами или пытались помочь, а иногда просто орали, что я чокнутая мать и потакаю сыну истеричке. Объяснять всем и каждому, что Тошка особенный, я не собиралась.

Я опустилась перед малышом на корточки и взяла его за руки, пытаясь безуспешно поймать его взгляд. Как же это больно, когда твой ребенок на тебя не смотрит, когда не говорит слово «мама», когда все, что ты делаешь, кажется… кажется ему ненужным, как и ты сама. Но я верила, что он меня любит. Я чувствовала это всем сердцем. Мой мальчик нуждается во мне очень сильно.

— Тошенька, хороший мой. Пойдем домой. Денис отвезет нас. Ты будешь смотреть на дорогу, а дома мы повесим гирлянду и будем играть. Гирлянду с огоньками. Так-так, так-так, так-так.

Пока говорила, показывала пальцами огоньки, сжимая и разжимая кулаки. Антон улыбнулся в никуда, слабо повторил пальчиками «так-так» и наконец-то позволил усадить себя в машину.

***

Мы весь вечер наряжали елку, затем вешали гирлянду в гостиной, и Тошка долго смотрел на мигающие лампочки и делал пальчиками свои привычные движения-стимы. Денис спустился со стула, а я вспомнила, как эту же гирлянду вешал Сергей. Мы купили ее вместе в торговом центре. Я придерживала его за ноги, так как у нас в квартире из мебели была кровать, тумба и колченогий табурет. И на этом табурете он балансировал с молотком в руках и гвоздем в зубах. Ножка все же сломалась, он упал, я на него… мы забыли о гирлянде и целовались, как сумасшедшие.