Но вот теперь эта девочка... Какого черта он вляпался в это дело? Зачем ему чужая дочь? Что за дань он отдает Енисееву и никак не может отдать? Не иначе, индусы правы и существует реинкарнация и кармические долги из прошлой жизни...
Надя очень хороша собой, очень юна, очень беззащитна - и что с того? Разве он обязан посвятить жизнь заботе обо всех дочках зарвавшихся олигархов, которым нужно срочно залечь на дно? С какой стати? Но Енисеев очень точно все рассчитал: не зря ведь он провел столько лет жизни на руководящей должности в вооружённых силах. Стратег из него отличный, эта кампания была обречена на успех.
Енисеев перехватил Родина почти в прыжке - тот уже забрал купленную машину и собирался со дня на день стартовать к родителям на Алтай. Полковник в отставке завел свои прежние речи про благодарность, вознаграждение... Алексей терпел тот разговор только из вежливости. Енисеев повздыхал, посокрушался над его несговорчивостью, а потом огорошил:
- Ну хоть уважьте тогда, почтите посещением мой дом по случаю дня рождения дочери. Позвольте отплатить вам хотя бы гостеприимством.
На это Родин почему-то не смог ответить отказом. Не захотел быть грубым, а вежливой причины не придумал. Пришел - и потерялся. Эта девочка поразила его своей непосредственностью, своей чистой, открытой душой. Он наблюдал за ней и остальными гостями, и чем дольше находился там, тем яснее понимал: ей не место в этом осином гнезде. Но что он мог сделать? Это не могло не погрузить его в мрачную задумчивость...
Однако Енисеев быстро выложил ему все карты, призвав на встречу на следующий день. Он - Родин - действительно может кое-что для нее сделать. И даже нечто очень большое. Он может спасти ее, ибо она нуждалась в спасении намного больше, чем он предполагал. И Алексей сразу понял, что отказаться спасти ее - точно такое же предательство собственной души, как и принять деньги у ее отца.
Если бы он не побывал на Надином дне рождения, то наверняка отказался бы, но теперь - он видел ее, он слышал ее, он хорошо понял, что она за человек. И как бросить невинное существо в такой ситуации? Возражение у него осталось только одно: она сама откажется с ним уехать.
- Да кто ее будет спрашивать? - отмахивался заботливый папаша. - Как говорится, мешок на голову - и...
- В наше время с мешком на голове не расписывают, - заметил Родин.
- Это зависит от того, сколько капусты в мешке, - возразил Енисеев.
Черт! Алексей прямо сейчас бы встал и ушел навсегда, хлопнув дверью, но Надя... как бросить ее... с ним? Уж он-то подыщет для нее "благодетеля", который за капусту еще и не на то согласится!
Енисеев неприятно рассмеялся:
- Нравитесь вы мне Алексей Иваныч. У вас такое лицо сейчас... честное слово, в наше время это редкость! Да конечно, я шучу! Что я, фашист, что ли, какой? У нас с Надей полное взаимопонимание, я смогу ей все объяснить. Да и что такого ужасного я предлагаю? Это же фиктивный брак, с хорошим человеком, которому можно доверять!
Умеет, подлец, успокоить... Родин, конечно, предпочел бы удочерить Надю, а не жениться, ведь между ними 12 лет разницы. Что станут о ней думать и говорить односельчане - лучше и не представлять. Бедная девочка... Но Надя совершеннолетняя, поэтому единственный способ «узаконить» их отношения – пожениться.
Решили, что будущим молодоженам нужно хоть немного поближе познакомиться, для чего организовали еще два совместных ужина. Но Родина на каждом из них охватывало какое-то непреодолимое оцепенение. Он буквально не мог выдавить из себя ни слова, будто попытка сблизиться с Надей - это нечто постыдное для него. Она поначалу старалась быть любезной, а потом махнула рукой на формальности и просто хранила равнодушное молчание на протяжении всего ужина. Однако ночью сразу после их последней встречи Енисеев прислал сообщение, что все улажено и завтра утром встречаемся у ЗАГСа.
Когда Алексей увидел свою невесту, ему уже в который раз захотелось сбежать. Пожалуй, в этот раз импульс был самым сильным. Она была так просто одета, умыта и причесана, что ее юность бросалась в глаза. Совсем ребенок, грустный и напуганный. Родин не имел своих детей, но если бы Надя была его дочерью, он ни за что не отослал бы ее в таком состоянии за тридевять земель с незнакомым человеком.
Но они с ее отцом уже все решили и обо всем договорились, и он не мог забрать свои слова назад. Поэтому даже вопросительного взгляда не бросил на девушку. Поздоровался, подставил ей локоть, повел на регистрацию. Сразу после росписи разъехались в разные стороны - собираться. На завтра назначен отъезд. За это время должны успеть сделать Наде новый паспорт на его фамилию.
* * *
На Надю напала страшная апатия - она даже не могла начать складывать вещи. Бросила в чемодан мамину фотографию, легла на кровать и уставилась в потолок невидящим взглядом. Пришел папа, принялся утешать, уговаривать, укорять. Мол, ты такая-сякая, взрослая уже, должна понимать, в жизни все непросто... Мол, в твоем возрасте девушки уже живут отдельно от родителей - и ничего... Да она понимала, просто слишком быстро все произошло, Надя не успела морально подготовиться. И она совсем не знала, что ждет ее там, на далеком и загадочном Алтае. Папа сказал, там деревня... в горах. Надя представляла покосившиеся домики с колодцами. Огороды, куры, козы... Сельпо, где есть только хлеб, конфеты и консервы... Она совершенно не представляла себя в этом всем...
Папа прислал ей на помощь Марфу Илларионовну, их помощницу по хозяйству - крепкую и бодрую женщину 50ти лет. Она принялась выгружать многочисленные вешалки с одеждой из огромного шкафа и паковать их в бесчисленные чемоданы.
- Нет-нет! - возмутилась Надя. - Мне столько не надо! Мы ведь не обозом едем, на машине! Один чемодан, только самое необходимое.
Она протопала ногами прямо по горам вещей, осмотрелась по-хозяйски. Взяла пару сарафанов, пару маек, пару шорт (всё-таки лето на носу!), потом так же немного осенней одежды - в основном, штаны и свитера, потом белье и носки. Все влезло в один чемодан, даже место осталось. Марфа притащила теплую куртку из гардероба, засунула для плотности. Развесила все оставшееся обратно в шкаф.
Надя опять упала на кровать и пролежала так весь оставшийся день. Есть не хотелось. Слышать кого-нибудь тоже - даже телефон отключила. Не желала объяснять подругам, почему уезжает так внезапно, придумывать, выкручиваться...
