Знала Зоя и то, каким образом он напакостит ей на работе. Во время самых жарких ссор он нередко угрожал позвонить ее директору и сказать, что Зоя мечтает занять его место, копает под него, сливает информацию конкурентам. Дежурный набор киношного подлеца.
Но все же самой большой опасностью, по мнению Зои, был любой бомж, пьяница или наркоман, который за небольшие деньги по просьбе Виктора мог просто убить Зою – удушить, заколоть ножом, прибить бейсбольной битой, к примеру. И вот тогда у Виктора вообще началась бы чудесная и спокойная жизнь – до гробовой доски прожигал бы все женино наследство.
Вот почему Зоя уже давно, несколько лет тому назад, написала завещание, где все движимое и недвижимое имущество завещала своей единственной родственнице, сестре матери – тете Алле, скромной женщине, портнихе, проживающей в Самаре и в одиночку воспитывающей троих детей. Понятное дело, что Виктор об этом ничего не знал. В сердцах, скандаля, она грозилась, что оставит все, чем владеет, детскому дому. Чтобы до поры до времени обезопасить тетю.
Каждый день у Зои начинался одинаково. Она вставала очень рано, готовила завтрак, собиралась и уезжала на работу. Виктор еще спал. Она знала, что он проснется около одиннадцати, позавтракает, сунет грязные тарелки в посудомоечную машину, примет душ, оденется и пойдет по своим делам. Возможно, будет просто прогуливаться по городу, побродит по торговому центру или парку, пообедает где-нибудь в кафе или ресторане, вечером встретится с любовницей, возможно, покормит ее, проведет время либо у нее, либо в недорогой гостинице, вернется домой, скажет, что страшно устал, работу не нашел, у него начинается депрессия, болит голова, однако с аппетитом поужинает, приберется на кухне и разляжется на диване в гостиной перед телевизором с пивом и орешками. Спросит Зою для приличия, как прошел ее день, а потом, даже не услышав ответа, забудет про нее.
Сколько раз она спрашивала себя, где были ее глаза и мозги, когда она выходила за него замуж, но ответа так и не находила. Он был красив, она считала его ученым-биологом, ей нравились его манеры, то, как он одевался, как эмоционально пересказывал кинофильмы или делился впечатлениями о прочитанных книгах. Он был ласковым, страстным, мягким, приятным в быту, чистоплотным, никогда ее не напрягал и казался влюбленным. И еще он нравился женщинам. А то, что он пустышка, бездельник, лентяй и врет как дышит – этого она почему-то не замечала. Или просто не хотела замечать? Ведь влюбленные девушки все как одна слепы.
Сейчас, возвращаясь домой после всего случившегося, после того кошмара, в котором она тонула, Зоя впервые хотела одного – чтобы мужа на этот раз не было дома. Чтобы он не увидел выражения ее лица, чтобы у нее была возможность разрыдаться, дать волю слезам, она же чувствовала, что близка к истерике. Вот только объяснять Виктору, что с ней творится, она была явно не готова. Как не готова была и держать в себе все то, что грозило выплеснуться горькой отрыжкой.
Поднимаясь в лифте, она еще не понимала, как ей жить дальше. Ей нужно было время, чтобы все хорошенько обдумать, подготовиться на тот случай, если свидетели ее преступления все же объявятся. Но для этого требовались уединение и тишина.
Окна квартиры светились, она видела это еще издали, поэтому надеяться на то, что мужа не будет, было глупо. Разве что он выбежал из дома за сигаретами или хлебом.
Она вошла, отперев двери своими ключами, и сразу почувствовала, как задыхается. Словно несла в себе большущий шар со слезами где-то внутри, и вот теперь, оказавшись дома, в тепле, он рвался наружу.
Под сапогами мужа на полу натекла грязноватая лужа. Виктор дома. Хотя не слышно звуков телевизора.
Она разделась, переобулась в домашние тапочки и прошла в гостиную. Виктор сидел на диване с отрешенным видом.
– Привет, – сказала она, усаживаясь в кресло напротив мужа.
Вероятно, он ждал от нее вопроса, мол, что с тобой, Витя, случилось, почему в квартире так тихо, телевизор не включаешь? Но она, увидев его, вдруг поняла, что, размышляя о горе, которое постигло мужчину в шляпе, она совершенно забыла о другом мужчине из жизни той девицы в черном берете, о ее любовнике. И вот сейчас ее любовник сидел в кресле и изображал из себя озадаченного и расстроенного человека. Интересно, каким будет выражение его лица (отыщет ли он в себе вообще приличествующее ситуации выражение), когда узнает, что его барышню убили?
– Слушай, никак не могу найти свою кремовую юбку, ну, помнишь, такую, узкую, я покупала ее в Париже… Не видел?
Виктор медленно повернул голову и посмотрел на Зою так, как если бы она спросила его о количестве камней в египетской пирамиде.
– Слушай, – процедил он, – ты у меня уже спрашивала о какой-то юбке… Ты что, подозреваешь, что я время от времени надеваю твои вещи, юбки или чулки, чтобы прогуляться в них по Москве? Спроси еще, не брал ли я твою красную помаду.
– А ты чего такой злой?
– Я не злой, нормальный.
В это время у него ожил телефон, он схватил его с журнального столика, на котором стояла чашка с остатками кофе (и это вечером!), и выбежал из комнаты в прихожую, успев плотно закрыть за собой дверь.
Зоя услышала, как он разговаривает с кем-то, тотчас встала, подошла к двери и прислушалась.
– Да я не звонил ей еще! Почему? И ты еще спрашиваешь? Не звонил, и все! Пусть сама разбирается со своими проблемами. Говорю же, не звонил!.. Ладно, сейчас позвоню. Но только ты мне скажи, о чем мне с ней говорить? Она же все видела и поняла! Мне что, прикажешь перед ней извиняться? Вот сама и извиняйся! Ну и что? Хорошо, сейчас позвоню…
И тут Зоя поняла, что речь, возможно, идет о звонке той девице! Конечно, до нее никто не может дозвониться, потому что телефон она из сумки достала и отключила. Были бы там документы, и их прихватила бы. Чтобы следствие затянуть. Хотя полиция без труда выяснит личность убитой, достаточно обратиться в поликлинику, рядом с которой обнаружили труп. Там путем простого опроса врачей и медсестер выяснили бы, к какому врачу она заходила.
Зоя кинулась в комнату, достала из сумки телефон убитой и включила его. И тотчас он взорвался у нее в руках звуками аргентинского танго, да так громко, что Зоя обомлела и тотчас выключила телефон! Через мгновение Виктор влетел в комнату, где Зоя, вернувшись в кресло, с бьющимся сердцем сидела, в последний момент успев натянуть на лицо маску полного равнодушия.
– Что это было? – вскричал он, хватая ее за плечи.
– Ты что, Витя, спятил? Ты чего набросился на меня? – Она брезгливо ударом сбросила его руки со своих плеч. – Ненормальный!
Да, пожалуй, именно так она и повела бы себя в случае, если бы никакого танго не было и в помине и эти знакомые Виктору звуки рингтона оказались плодом его воспаленного воображения.
– Ты разве не слышала сейчас звуки танго?
– Танго? Где ты слышишь танго? Прислушайся… – Она обвела взглядом гостиную, пожала плечами: – По-моему, дома очень тихо. Ты вообще в порядке?
