— Жаркий сентябрь. Даже не верится, что уже месяц прошел. Вот козел! — повысила сестрица голос, что я чуть не расплескала кофе.
— Кто?
— Леша.
Ох, эта песня хороша — начинай сначала.
Развить тему «Все мужики — козлы» не дал мой телефон. Таня посмотрела на экран и сказала:
— Это Клементьев.
Вот, кстати, Костик, пожалуй, был единственным адекватным человеком в моем окружении за последний месяц. Лешу козлом не называл, в душу не лез, предлагал не пледик, а коньяк.
— Ответь, — кивнула я на телефон, который лежал ближе к сестрице.
Танька кивнула и, сдвинув слайдер, сразу включила громкую связь. И, конечно, завела любимую пластинку:
— Константин Иванович, вот вы как врач скажите, как Ваньку из депрессии-то вывести?
— Нет у меня никакой депрессии, — я уже устала это повторять. — И как-то рановато мне для советов патологоанатома.
— Записывайте, дамы, — совершенно серьезно сказал Клементьев. — Берете бутылку вискаря, смешиваете с жестким сексом, можно даже добавить щепотку садомазо и украсить весь этот коктейль никотиновой палочкой.
— Ты барменом на полставки пошел работать, что ли? — удивилась я.
— Я универсален. Хоть бармен, хоть повар.
— Хм… Костик, повар-патологоанатом — это немного пугает.
— Сарказм не растеряла, — диагностировал Константин Иванович. — Значит, все в порядке.
Ну говорю же! Единственный адекватный человек.
— А ты чего звонишь-то? — наконец-то закончила я прелюдию, начатую Танькой, и перешла, собственно, к самому процессу.
— Хотел пригласить тебя в мрачные стены своей обители.
— В морг, что ли? Уже еду! — обрадовалась я так, словно меня пригласили в круиз по Средиземноморью.
Но лучше уж морг и компания Клементьева, чем Танька, которая готова укутать меня в плед и поить какао, попутно делая фотки для грустных статусов в соцсетях. Ну ведь так, по мнению всех, выглядят страдашки?
Собралась я быстро, несмотря на путающегося под ногами кота. Таня снова посмотрела на меня так, что я всерьез решила: она сейчас еще перекрестит меня на пороге. Но сестрица только сказала:
— Я тебя дождусь.
Махнув рукой, мол, пусть делает, что хочет, я взяла ключи от машины и выскочила в подъезд. Ну вот, даже из собственной квартиры сбегаю. Нигде покоя не дают. Хорошо, что хоть Ботаник с Инессой уехали.
Но радость моя была преждевременной. Не успела я завести двигатель, как снова раздался звонок. Посмотрев на экран, я даже не мысленно, а вслух и с чувством застонала. Вот только папы не хватало. Но не ответить нельзя — отец всегда добивается своего.
— Алло!
— Чем занимаешь? — подозрительно ласково спросил папа, но потом привычно добавил: — Бухаешь? Танцуешь на барной стойке? Завела парочку котов? Сменила прическу? Сделала тату?
— Очень смешно.
— А я предупреждал насчет твоего мента.
— Пап, поздно пить «Боржоми», когда почки отказали.
— Ладно, через два дня прилечу. Надеюсь, фирма еще работает.
У меня прихватило зубы, скрутило желудок и вывернуло суставы. Только папы для полного счастья…
— Ивонна, у тебя на радостях язык отнялся?
— Ага, — ответила я. — Ладно, у меня дела.
Бросив телефон на соседнее сидение, я заматерилась на русском, чешском и английском. Вот совсем не вовремя отец решил покинуть Прагу. Может, ему подарить путевку на Бали или Сейшелы?
Подумаю об этом завтра. И надеюсь, что Клементьеву просто скучно на работе в выходной, вот он и решил разбавить серость бытия приятной компанией.
Костика я нашла в кабинете, где он пил кофе вместе с… Лешей.
Так, держим фейс. Я даже улыбнулась и попыталась сумничать:
— Смотрю, у вас ненормированная рабочая неделя.
Бросив сумку на кушетку, я вопросительно посмотрела на молчаливых мужчин. Леша заговорил первым:
— Ты знаешь Романова Никиту Олеговича?
Я отрицательно покачала головой и спросила:
— А в чем дело? И почему я должна его знать?
— У него была твоя визитка. И последний набранный номер твой. Правда, звонок остался без ответа. Вчера днем.
— Я, наверное, была на заседании, — придумала на ходу, хотя была совсем в другом месте и занималась более приятными делами, чем убеждать судью в невиновности своего подзащитного.
— А это тебя на заседании прокурор или судья так разукрасил? — вдруг спросил Костик. — Или клиент рассыпался в благодарностях?
Я нахмурилась:
— Ты о чем?
— У тебя засос на ключице.
Невозмутимо поправив воротник рубашки, я ответила:
— Это синяк.
Теперь настала очередь Клементьева хмуриться.
— Ивонна, ты считаешь, что я не могу отличить одно от другого? Я, по-твоему, некомпетентен?
— Костик, я уверена, что ты различаешь синяки, засосы и трупные пятна. Но что там с этим Романовым?
Леша весь наш разговор сидел с невозмутимым видом и вроде бы даже не слушал. Только когда я спросила про Романова, повернулся ко мне и спросил:
— Можно посмотреть твой телефон?
— Что? — подняла я брови.
— Ну ты же понимаешь, что сообщения и вызовы можно удалить. А пока мы ждем распечатку от мобильного оператора…
— Ладно, — поняла я. — Но вряд ли я пропустила что-то.
Достав телефон, разблокировала его и положила перед Лешей на стол. Он все с тем же видом пролистал мессенджеры, журнал вызовов и, кивнув, вернул мне смартфон. Костик за это время сделал мне кофе и, когда повисло молчание, сказал:
— У парня в крови небольшое содержание алкоголя. Смерть наступила вследствие…
— Константин Иванович, — прервал Леша, — не думаю, что разглашение сведений третьим лицам хорошая идея.
Ха! Ха! Ха! Как будто он не знает, что я все равно их вытрясу из Клементьева. Так и хотелось потрепать Лешу за щеку и сказать дурацким голосом: «Ути-пути, какой грозный следователь». Но я подавила порыв и спросила:
— А можно взглянуть на этого Романова? Может, я его вспомню.
Тут уже Костик не сдержался. Официальным тоном спросил:
— Алексей Владимирович, разрешит ли ваша высокопоставленная следовательская задница показать этой неугомонной адвокатше тело Никиты Романова?
Ох, Иванович… С одной стороны, смешно, а с другой — зря он упомянул одну шикарную пятую точку.
— Ну покажи, — пожал Леша равнодушно плечами.
