– Не бойся, – прохрипел он и снова прочистил горло.
Я выставила перед собой книгу, давая понять, чтобы он не приближался.
– Кто вы? – выдавила я.
– Я, наверное, напугал тебя, Лия. Я не хотел.
Я чуть опустила книгу, но продолжала крепко сжимать ее. Мужчина все еще странно улыбался и пристально на меня смотрел. Я вдруг осмелела. Терять было нечего. Почти…
– Кто вы? – повторила я. – Откуда вы знаете меня?
Мужчина улыбнулся еще шире.
– Прости, ты, должно быть, думаешь, что я какой-то сумасшедший. Ты так похожа на него…
– На кого?
Мужчина не ответил, только настороженно замер.
– Похожа на кого?
Прозвучало требовательно, довольно громко. Я сама себе удивилась.
Он приложил палец к губам. Что-то во мне вздрогнуло – Рэй делал так же. Я прислушалась. Где-то очень близко хрустнула ветка. Со знакомым скрежетом потерлись друг о друга нейлоновые штанины. Свистящее дыхание солдат ледяной оболочкой накрыло мое тело. Кто-то перезаряжал автомат.
«Они пришли за мной». Я глухо выдохнула и выронила книгу. Мужчина сжался. «Тише», – молили его глаза, и меня осенило.
– Они ищут вас… – пробормотала я, и мужчина кивнул, вновь приложив палец к трясущимся губам.
Ему повезло, впрочем, как и мне, – солдаты искали не долго. Вскоре их шаги утихли где-то вдали, там, где росли ряды небоскребов.
Мужчина воровато огляделся.
– Мне пора, – сказал он. – Еще увидимся, Лия.
Он осторожно выглянул из-под ивы и, убедившись, что солдаты уже далеко, бросился бежать.
– Стойте… – прошептала я. – Вы не ответили. На кого я похожа?
Он убежал, не оглядываясь. Я кинулась вслед за ним, но он исчез. Я даже не поняла, в какой стороне он скрылся.
Вздохнув, я вернулась под иву. Испачканные подушки и одеяло я аккуратно сложила у ствола. Когда приедет Рэй, нужно будет принести новые, а эти незаметно вернуть в дом, чтобы их постирали. Проведя ладонью по прохладным наволочкам, я почти почувствовала касания Рэя, его взволнованное дыхание на моей шее. Год назад мы стояли вместе под этой ивой, как никогда счастливые, но вместе с тем испуганные. «Ты уверена?» – шептал он в миллиметре от моего лица. Его руки непроизвольно сжали мои плечи. Я безумно переживала, что он передумает, но, услышав еле сдерживаемую панику в его голосе, успокоилась. Я видела, как сильно он боялся того же, что и я. «Я люблю тебя», – сказала я. «А когда люди любят друг друга, они…». Рэй кивнул. Его губы почти касались моих. Сердце колотилось как бешеное. Я не могла поверить в то, что делаю. «Ты сумасшедшая», – твердил Рэй, и мне нравилось, какими глазами он смотрел на меня. Я смеялась и говорила всякую ерунду. «Ты знаешь меня столько лет, и только сейчас это понял?» Удивительно, как долго нам удавалось скрывать друг от друга свои чувства. Я качала головой, вспоминая, скольких усилий мне стоило притворяться, ругать себя… Я думала, что моя любовь разрушит нашу дружбу, не догадываясь, что он думал так же о себе. В тот день впервые за долгое время мы стали по-настоящему свободны.
В груди заныло, как бывало каждый раз, когда я думала о нем. Я шумно вздохнула и села на то же место, где недавно сидел незнакомец. Кто был этот человек? Откуда он знал меня? И самое главное…
– На кого… – пробормотала я. – На кого я похожа?
Рэй был похож на Вульфуса. Одинаковые карие глаза, одинаковые пшеничные волосы. У них даже походка была одинаковая. Наверное, это нормально. Наверное, это правильно, чтобы сын походил на отца. Но я не могла представить, что когда-нибудь Рэй станет таким, как Вульфус.
А я? На маму я не была похожа. Совсем.
Взгляд упал на книгу, которой я пыталась защититься и которую беспомощно обронила. Ярко-красный твердый переплет, плотные гладкие страницы, название, вышитое золотыми нитками – «История Совета». Любимая книга Рэя.
Я потянулась, охнув от тяжести, – удивительно, с какой легкостью я держала ее мгновение назад, – положила ее себе на колени и неуверенно раскрыла. Если я на кого-то и похожа, то это может быть лишь один человек, и его портрет должен быть в этой книге.
Ива опустила тонкую ветвь мне на голову. Ее крона раздвинулась словно занавес, открывая мне садящееся солнце. Я недовольно простонала. Почему в этом лесу время идет так быстро? Немного пораздумав, я взяла книгу под мышку и вышла из убежища.
«Поторопись», – пропела ива, тревожно шумя листвой.
Я бежала как могла. Книга своей тяжестью будто приковывала меня к земле. Я больше не летала, а еле ползла. Каждое дерево на моем пути подгоняло меня, нетерпеливо подталкивая. В лесу вдруг стало непроглядно темно, и если бы деревья не успевали убраться с моего пути, я бы непременно спотыкалась об их корни или врезалась в стволы.
Впереди желтела ограда. Я нырнула в подкоп и, чуть выглянув из-под листьев, следила за часовыми. Никогда еще я не возвращалась так поздно: скорее всего, они делали свой последний обход. У меня был только один шанс.
Прижав к груди книгу, я бросилась к кустам. Горло горело, ноги непослушно скользили, еле волочась по земле. Часовой показался из-за угла раньше, чем я успела добежать до сирени, и я, сильно оттолкнувшись, прыгнула под ее ветки. Дышать было больно. Готовая расплакаться, я опустила книгу на землю, размяла пальцы и снова схватила ее. Я глубоко вдохнула и приготовилась. Если не успею добежать до сосны и забраться в окно… Перекошенное от гнева лицо Вульфуса сверкнуло перед глазами.
Часовой шел медленно, лениво. Он уже не смотрел по сторонам: наверное, все его мысли были заняты сладким предвкушением ужина и отдыха в теплой постели. Еще несколько шагов. Он почти скрылся. Три… Два… Я ринулась сквозь сад. Желтые, белые, красные головы цветов поворачивались мне вслед, подбадривали своими нежными голосами. Добежать бы, успеть бы…
Сосна склонилась ко мне, готовая в любую секунду подставить свои крепкие ветви. Я закинула ногу, вскочила на нее на бегу, ухватилась пальцами, но… моя ладонь соскользнула с ветки. Сосна поднялась выше, а я уронила книгу и упала вслед за ней.
Тихо, очень тихо хрустнуло мое бедро.
Боль ослепила и оглушила меня. Ничего не видя, я пыталась расслышать шаги часового сквозь звон в ушах. Я отыскала книгу на ощупь и спряталась с ней за стволом сосны. Бедро пульсировало, дышать стало еще тяжелее. Я сидела неподвижно и крепко сжимала зубы, боясь пискнуть. Постепенно темнота перед глазами начала рассеиваться, открывая темноту опустившейся ночи. Часовые менялись.
Нужно скорее забраться на сосну, нужно встать, но почему так трудно шевелиться? Ночные часовые не упустят меня. Вульфус не дурак, он знает, что ночью особняк нужно охранять еще сильней. Живот неприятно скрутило, и к горлу подступила тошнота. Я сделала глубокий вдох и, уцепившись за сосновую ветку, попыталась встать.
