— Есть… но Олег, он все контролирует. И звонки, и то, куда я хожу… какие фотографии выкладываю в социальные сети… А мама и папа у меня в другом городе. Они обычные люди. Живут от зарплаты до зарплаты. Не хочу, чтобы кто-то из них инфаркт получил…
— Сколько тебе лет, девочка?
— Двадцать пять.
— Ты молодая, красивая. У тебя вся жизнь впереди. А эта мразь тебя доломает. Знаешь, сколько таких, как ты – красивых и сломанных, с безжизненными взглядами – пытаются начать заново в нашем центре реабилитации?... А сколько не дошли и просто погибли от рук подонков-мужей, возомнивших себя богами, имеющими право распоряжаться женами, как пожелают, знаешь?..
— Помогите мне…
Я плакала. Горько и безутешно, захлебываясь собственными слезами и не имея возможности шевелиться из-за сломанных ребер.
— Мы вызовем полицию. О случаях насилия сотрудники обязаны докладывать полицейским. Потом тебя могут переправить в наш центр реабилитации. Но запомни – позволишь ему хоть раз вымолить прощение, приговор тебе подписан.
Я вцепилась в ее руку так, будто от этого зависела моя жизнь.
— Пожалуйста, отправьте меня сейчас. Он вернется через час, со своей личной полицией, и тогда мне не выжить. У меня ведь нет никого…. Ни друзей, ни связей. Он вернет меня домой, и … там мой ад только начнется. Ведь я посмела ослушаться его, и позвонила в скорую. Олег не оставит это безнаказанным.
Она несколько мгновений смотрела на меня. Потом вздохнула. Достала из белого халата сотовый, набрала чей-то номер.
— Антон, привези каталку. Надо отправить девочку в наш центр. Этот изверг ей покоя не даст, спасать надо. И в полицию сообщи, она заявление будет писать.
Потом психотерапевт повернулась ко мне.
— Лиза, ты сейчас заснешь. Тебе успокоительное укололи. Дай мне номер телефона кого-нибудь из твоих родственников.
— Не надо…
Как и все жертвы, меньше всего на свете я хотела, чтобы о моем состоянии узнали родители. Я чувствовала стыд и вину, что сделала что-то не так. Ведь если мне сломали ребра, значит, я очень сильно провинилась. Женщине же не ломают кости просто так?
— Лиза, или мы делаем что-то, чтобы тебя спасти, или я не возьму тебя в свой центр.
— Ладно… только… не пугайте их сильно…
Я нащупала свой сотовый телефон – самый дорогой айфон, один из последних в коллекции. Он стоил больше ста тысяч рублей, и именно сейчас, держа его в руке, я поняла, насколько прочно обосновался в моей жизни Олег. У меня не было работы, не было ни одной собственной вещи. Все принадлежало Олегу Данилевскому. Как и я сама.
Я продиктовала номера телефона мамы, а потом заснула.
Жертва боится огласки. Ей стыдно, что она оказалась в такой ситуации, а социопат пользуется ее состоянием, еще глубже загоняя в страшный порочный круг. Появление же поддержки извне полностью дезорганизует его действия.
Когда моя ситуация была передана огласке, Олег мгновенно отступил. Он даже первым предложил развод через своего адвоката. Не просто развод – Олег благородно перечислил мне приличную сумму денег за тихий развод по согласию обеих сторон без огласки лишних подробностей. Я не хотела брать деньги, но мой адвокат настоял на обратном. Никому не хотелось копаться в грязном белье семьи Данилевских.
Так в двадцать пять лет я получила шанс на новую жизнь. Сейчас, полгода спустя я понимаю – Олегу просто не хотелось портить свою репутацию процветающего бизнесмена. Он поступил со мной слишком великодушно, тем самым указывая, что я должна молчать о том, что творилось за закрытыми дверьми нашего особняка, что бы ни случилось.
Такси притормозило у новенького стройкомплекса «Атлант», и я, заплатив по счетчику, выбралась на улицу. Щелкнула зонтиком и заспешила к одному из подъездов. Здесь, на девятом этаже шестнадцатиэтажки располагалась моя новенькая студия. Я приобрела квартиру с помощью родителей уже после развода. Деньги, которые мне отдал Игорь, остались нетронутыми на счете в банке. Их бы с лихвой хватило и на оплату недвижимости, и на ремонт, и даже на приличный автомобиль. Но я никогда к ним не прикоснусь.
Все, в чем я остро нуждалась на данный момент – была работа. Я мечтала работать в престижной компании, получать приличную зарплату и никогда не касаться тех денег, которые лежали на счету в банке.
Телефон завибрировал сообщением в тот момент, когда я уже набирала код на двери подъезда.
Я посмотрела на экран. Там мерцало сообщение от сестры Али.
«Приветик. Очень нужно встретиться. У меня есть для тебя работа», — гласило послание, и я удивленно приподняла тщательно выведенную мастером в салоне красоты бровь. С Алей мы не общались уже много лет.
Глава 3. Лиза
Лифт медленно ехал на девятый этаж, а я размышляла о том, что может быть нужно от меня сестре. Мы погодки, но в семье нет оторвы хуже Али. Удивительное дело – воспитывали нас в одинаковых условиях, учили в одной школе, даже в институт мы поступали в один и тот же. Но мы с Алей – как небо и земля. Тихая, милая отличница Лиза, обожающая иностранные языки и прочую романтическую дребедень, и бурлящая деятельностью в совсем ненужном направлении Аля. У Али находили сигареты, запрещенные препараты, она прогуливала занятия, и учителя счастливо выдохнули, когда сестра получила аттестат. В институте, куда ее запихнули за деньги, занятия сестренка все также прогуливала, партнеров меняла каждые две недели, а потом и вовсе пристроилась работать в ночной клуб. Сначала официанткой, а потом танцовщицей. Само собой разумеется, с третьего курса факультета дизайна она вылетела, как пробка из шампанского в новогоднюю ночь. Аля ругалась с родителями, не жила дома, все также танцевала в клубах и меняла сожителей. А потом и вовсе исчезла с семейных радаров. Что ей нужно от меня сейчас – оставалось загадкой вселенной.
Я достала ключи и скоро стояла в просторном холле своей любимой квартиры – маленького островка счастья и безмятежности, который принадлежал лично мне. Здесь я могла делать все, что пожелаю. Бродить не расчесанной и босой, печь любимые блюда по выходным, пить вино, если того пожелаю, напевать песенки или заниматься любимым делом – переводами. Я обожала иностранные языки. Лучше всего мне давался французский, и я с упоением засиживалась за ноутбуком до полуночи, переводя французские любовные романы на русский язык. Иногда мне подбрасывали работу издательства. Им нравился мой стиль. К сожалению, это все, что я умела делать мастерски. Остальное померкло под грудой потерянного времени – я едва успела получить диплом после замужества. По настоянию мужа я осела дома. Все, чем я занималась в его отсутствие по вечерам – это мои любимые французские книги.
Я сняла мокрое пальто и аккуратно повесила его на вешалку. Малиновый шарфик уложила на батарею сохнуть. С сожалением взглянула на промокшие сапоги. Придется очень постараться, чтобы вернуть им прежний вид.
