И кстати, а что с ним делать? Ну, сестру-то я оживлю, придумаю что-то такое, чтобы оправдать ее воскрешение. В крайнем случае, попробую укрыть где-нибудь на стороне, в городе, под чужим именем. Она поймет, девчонка, насколько я знаю из воспоминаний Альгиса — очень дельная и умная. Простит меня за такое вот… хмм… отравление. Ну да, отравление — а как еще назвать? Я ее отравил, как колдун, который хочет сделать зомби-слугу. Вначале того хоронят, потом в рот жертве вливается специальное снадобье, «покойник» встает — и вот тебе готовый зомбак, который безропотно делает все, что колдуну угодно. Тут случай другой, но…все равно похожий.
А вот что делать с папашей? Убить его было бы неправильно. Но и воскрешение этого «покойника» нанесло бы непоправимый вред задуманной мной и так красиво исполненной комбинации. Теперь во главе Клана стоит умный Глава, и кстати — очень хорошо ко мне относящийся. Но стоит воскресить папашу, и что будет? Асур безропотно отдаст ему власть — или я не знаю брата. И начнется все то же самое. Самодержавие, беспредел, и ненависть к младшему сыну. А оно мне надо? Легче тогда его убить. В конце концов — я чистильщик, или рядом пробегал?
Хотя вот копошится в душе надежда… отлежится папенька, проклятие с него слетит, снадобья, которые он принимал то ли с пищей, то ли с питьем — полностью разложатся. И он станет «чистым»! Поумнеет! Наверное. А если не поумнеет — тогда я его просто убью. И рука не дрогнет. И совесть не шевельнется. Слишком много людей зависит от Глав Клана, слишком много жизней — чтобы я вот так поддался эмоциям. Только целесообразность, только холодный расчет.
А вообще надо почитать книжки — что там написано насчет проклятий, и самое главное — их ликвидации. Может что-то дельное найду. Что касается подсыпания снадобий, упрощающих воздействие на психику, так их более чем достаточно. Только они все быстрого действия, и поведение заклятого человека сразу же бросалось бы в глаза.
* * *
Оставшийся до столицы путь не был омрачен ничем, кроме мыслей о том, что нас ожидает в столице. Ничего хорошего ожидать не стоило, так что нужно быть готовым ко всему. Банально, но это правда. Кстати — когда Скарла предложила пробовать еду, которую мне подают, я не возражал. Вернее так: она предложила, чтобы первыми ели она и Альдина, а если не отбросят копыта — тогда и я. Возражать не стал. Если с ними что-то случится, я успею влить противоядие и полечить, а вот если отравят меня…тут уж никаких вариантов.
Уже к самому концу путешествия капитан пригласил меня посмотреть и полечить трех гребцов — одному неудачно сломавшееся весло раздробило три ребра и порвало кожу на боку, двое других мучились коликами — то ли от плохой еды на этапе и в тюрьме, то ли…не знаю от чего у них возникли боли, но люди реально умирали. К чести капитана, он не стал дожидаться, когда гребцы совсем загнутся, а выдернул из каюты меня, и я вылечил этих парней. А еще осмотрел всех остальных — тоже по просьбе моремана. Убедился, что все относительно здоровы — если не считать синяков, шрамов от кнута и плетей, а также сорванных на ладонях мозолей (раны я тут же вылечил).
Человеколюбием по большому счету от капитана и не пахло — он купил товар и не хотел, чтобы тот сразу же испортился. Деньги заплачены, и если есть возможность сберечь живой двигатель весла — надо это сделать. Ну а мне снова досталось деньжонок — не столько, сколько за лечение матросов и офицеров галеры, но все-таки вполне приличные деньги, так что работал вовсе не бесплатно.
Братья мои все время пути до столицы обращались ко мне уважительно, здоровались и кивали, что для меня было очень даже странно — если бы не разговор с Асуром. Любой воин понимает, насколько для него важен лекарь. И лекари здесь пользуются большим уважением. Кстати, сейчас даже и не пойму, почему Альгис хотя бы таким способом не завоевал себе уважение. Отец точно не стал бы относится к нему как к ничтожеству, узнай он, что его сын является довольно-таки приличным лекарем. Впрочем — если папаша спятил, так и все способности Альгиса не имели никакого значения.
Галера подошла к столице ночью, уже за полночь. В бухту входить не стали, расположились на рейде, выставив к стояночным огням сразу двух вахтенных. Они должны были следить за морем на предмет наезда (или скорее наплыва?) чужого корабля на нашу многострадальную галеру. А еще смотреть за тем, чтобы подкравшиеся на лодчонках портовые воришки не залезли на борт и что-нибудь с корабля не сперли. Это мне сообщила хитроумная Скарла, которая сновала по кораблю во время всего путешествия и вынюхивала, выведывала любую информацию, которая может нам пригодиться.
Уже когда стояли на якорях (сразу двух, чтобы ветром не мотало), я вышел из каюты, подошел к борту и поглядел на ночной город, освещенный светом сразу двух лун. Ну что сказать…в полутьме особо не разглядишь, но город показался мне просто огромным. Сколько здесь живет людей — это никому не известно. Больше миллиона — это точно. Припортовые трущобы, купеческие и дворянские кварталы, кварталы заводов и мастерских — чего тут только не было!
Я стоял и смотрел, вдыхая запах плещущегося о борт океана, запах дыма городских очагов, и мне вдруг остро захотелось назад, в свою старую библиотеку, в тишину тайных тоннелей, к драконьим яйцам, которые ужасно хочется попробовать оживить. Забавно было бы иметь воспитанника-дракончика. У всех собаки, кошки, а у меня — дракон! Интересно, а до какого размера они вырастают? Судя по легендам — на драконах когда-то летали воины. Это существо было чем-то вроде штурмовика — пролетел, сжег все, до чего дотянулся, и дальше полетел, веселый и довольный.
И тут же дал себе зарок: обязательно пойду в лавку, торгующую книгами, и хорошенько пороюсь в старых трактатах. Авось и найду информацию по драконьим яйцам и конкретно по драконам. Ну чем черт не шутит? Все-таки столица, и сюда стекается товар со всего мира. Авось мне и повезет.
Храпели на скамьях замученные жизнью гребцы, волны шлепали в борт, будто тяжелыми ладонями, две луны сияли, как прожектора, а я все стоял и смотрел туда, где нас ожидали неприятности. А то, что они ожидают, я сейчас уверен на сто процентов. Чуйка просто визжала о том, что нас ждет беда. И самое поганое — я не знаю, откуда эту самую беду нам нужно ожидать.
Глава 2
Таможенники заявились через три часа после рассвета. Большая лодка красного лакированного дерева, два важных толстых мужика, одетых в камзолы с начищенными до блеска металлическими пуговицами. Они облазили весь корабль — заглядывали в трюмы, пересчитывали лошадей, мешки, ящики и бочонки с продуктами. Искали контрабанду, как пояснила Скарла. Раз судно пришло от Великой Степи, значит, могло перевозить груз, который обязательно облагается пошлинами, например — ковры и шерсть. Степная шерсть тоньше, чем здешняя, ну а ковры, которые ткут степные мастерицы — справедливо считаются самыми лучшими в мире. И самыми дорогими. Потому обложить их данью — святое дело.
Кстати — то же самое касается степных лошадей, небольших и невидных, но очень сильных и выносливых, которые кроме всего прочего могут жить на одной лишь траве, то бишь на сене. В отличие от здешних коняг, набалованных овсяными лепешками и смесями типа комбикорма. Только лишь на корме в виде сена здешние лошади протянут очень недолго, начнут болеть и умирать, потому степные лошади ценятся — и у крестьян, и у дворян, которые вовсе не прочь скрестить своих лошадей с этими степными «ублюдками». Почему ублюдками? И почему на них пошлина? Потому, что императору очень не нравится практика скрещивания местных лошадей со степными, это он, император, собственно и назвал их уродливыми ублюдками. Он считает, что скрещивая мелкорослых степных лошадок с «настоящими», коннозаводчики уничтожают результат работы целых поколений предков, и лишают тяжеловооруженных конников высоких, мощных коней, способных легко нести закованного в броню «рыцаря».
