Они подошли к мертвому оленю. Отшвырнув в сторону одну из неподвижно застывших ног оленя, Такур схватил тушу за шею, а Ратха уцепилась за заднюю ногу под коленом. Вместе они подняли убоину и поволокли ее через лес.
2
Ратха бежала за мелькавшим перед ней в темноте белым пятнышком. Она чувствовала запах смолы и слышала шорох хвои, поэтому инстинктивно пригибалась, подныривая под низко свисавшие над тропой ветки.
Когда Ратха вышла из пещеры, луна ярко сияла за деревьями, но теперь, когда они очутились в дремучей чаще, никакого света в небе не было и в помине.
Вот белое пятнышко стало меньше, а шаги Такура тише.
Ратха со всех лап бросилась догонять его. Впрочем, ей вовсе не нужно было бежать за хвостом наставника, она прекрасно ориентировалась в темноте, хотя привыкла вести дневной образ жизни. Но белое пятнышко притягивало ее, и она, не раздумывая, бежала за ним, как когда-то бежала сквозь высокую луговую траву за белой кисточкой материнского хвоста.
Ратха помнила, как однажды осмелилась ослушаться негласного закона племени. В тот раз ее охватила безумная паника, и она, скуля и хныча, помчалась обратно к Нарир.
Ратха давно выросла из младенчества, но до сих пор ночь представлялась ей огромным и грозным существом, а мелькающее белое пятнышко впереди сулило защиту и безопасность.
Так она шла, глядя по сторонам, и поражалась тому, насколько сильно изменяется мир по ночам. Ей уже приходилось гулять ночью, но обычно это была пробежка от логова к логову, настолько короткая, что Ратха, переставляя лапы, продолжала думать о чем-то своем, не замечая ничего вокруг.
Сейчас путь был длиннее, да и Ратха, быстро взрослея, начала сбрасывать свои детские мысли вместе с пятнистой младенческой шкуркой. Таинственная ночь, словно почувствовав, что она смотрит на нее глазами разума, выползла из своей мрачной берлоги и предстала перед Ратхой во всем своем величии.
Ледяной свет луны пробивался сквозь деревья, придавая каждому узловатому корню, каждому чешуйчатому стволу и завитку папоротника хищную, почти болезненную резкость. Ратха смотрела на озаренные ночью деревья и камни, и ей казалось, что если она дотронется до них, то порежет лапу об их острые очертания.
Она вдыхала полной грудью запах мшистых камней и сырой шерсти. Слышала, как Такур шлепает лапами по илу вдоль ручья. Вот он весь подобрался, превратившись в плотную тень на фоне залитой лунным светом воды, и перескочил через ручей.
Ратха увидела, как он взмахнул хвостом на другом берегу.
— Прыгай, однолетка! — крикнул Такур. — Ты уже делала это раньше.
Она присела на плоском камне у самого края воды, пытаясь измерить взглядом расстояние до противоположного берега. В горле тревожно пульсировало, и Ратхе вдруг захотелось пить. Она наклонилась к воде и в тусклом ночном свете увидела свою морду.
Ее глаза, зеленые днем, теперь тонули в черноте. Ратха уже много раз видела свое отражение; в раннем детстве она до изнеможения лупила лапой по воде, пытаясь поймать себя. Сейчас она долго и пристально рассматривала своего ночного двойника: широкий нос, маленькие клыки и странные, расширенные глаза. Наглядевшись, она резко отвернулась и одним прыжком перемахнула через ручей.
Хвост Такура быстро метался из стороны в сторону, от него пахло тревогой. Тревогой и еще чем-то, чему Ратха пока не знала названия. Она побежала к наставнику, на ходу отряхивая глину с лап.
— Быстрее, однолетка. Остальные уже ушли вперед, и я не хочу заставлять их ждать.
В глазах Такура отразился лунный свет, и он, поспешно отвернувшись, вернулся на тропу.
На этот раз Такур пошел быстрее, чем раньше. Ратхе приходилось мчаться со всех лап, чтобы поспевать за ним, и она чувствовала, как тяжесть съеденного перед выходом мяса тянет ее вниз при каждом шаге. Она вскинула голову и стала жадно глотать прохладный ночной воздух, приятно остужавший пульсирующее горло.
Запахи луга, смешивавшиеся с запахами леса, говорили о том, что они почти пришли. Лес стал редеть. Вскоре сквозь густую листву показались пронзительные звезды, а потом и половинка луны.
Хрустнула ветка. Звук был резким и близким, Ратха насторожилась. Такур, бежавший впереди, оглянулся, но не замедлил шага. Плотная завеса листвы расступилась, и тропу озарила луна. Свет серебрил шерсть Такура, несшегося вдоль склона к лежащему внизу оврагу.
Запыхавшаяся Ратха бросилась за ним вдогонку, горько сетуя на свои короткие лапки и излишне плотный ужин. Зачем только она столько съела перед выходом?
Добравшись до вершины холма, она услышала сухой царапающий звук. С дерева упал кусок коры. Ратха обернулась и посмотрела на корявый дуб. Одна из его длинных ветвей тянулась прямо над тропой, образуя параллельный, более короткий, путь.
Когда Такур скрылся за гребнем холма, какая-то тень спрыгнула с кроны дуба и побежала вдоль ветки. На миг незнакомец замер с поднятой передней лапой и посмотрел прямо на Ратху. Потом исчез, словно растворившись в темноте.
Ратха спрыгнула с тропы и бросилась в куст. Оттуда, поджав хвост, она помчалась вниз по склону.
Такура нигде не было видно, и Ратха остановилась на средине тропы. Сердце бешено колотилось у нее в груди.
— С-сссс, однолетка, — раздался совсем рядом тихий голос. — Сюда. — Такур высунул голову из папоротников. — Разве Нарир не научила тебя ходить по следу? Я думал, сквозь кусты пробирается шарколап!
— Я его видела, Такур, — перебила Ратха, усы ее дрожали от возбуждения.
— Кого ты видела?
— Безымянного. Он выбрался на ветку, когда ты прошел. И посмотрел прямо на меня.
— Яаррр. Безымянные никогда не позволяют себя увидеть! Ты видела обычного племенного котенка, который вообразил себя ночным охотником, — пренебрежительно фыркнул Такур.
Ратха разочарованно приоткрыла пасть, потом прижала уши.
— Нет! Я его видела! Он был прямо на ветке и не скрывался, как будто хотел, чтобы его увидели. И потом, я уже встречала его раньше.
— Когда? — спросил Такур.
— Много дичи назад. Я тогда подралась с Чарфаном, и он загнал меня в кусты на краю луга. Безымянный спал там, и я выскочила прямо на него. А он на меня зарычал.
Такур выбрался из папоротников и подошел к Ратхе. Поступь его была быстрой, взгляд — настороженным и внимательным.
Ратха вновь почувствовала тот же запах, который уже замечала раньше.
— Ты кому-нибудь рассказывала об этом?
— Только Черфану, — неуверенно ответила Ратха. — Но он все равно меня не слушает. И тогда не поверил.
— Почему ты не рассказала мне?
В голосе Такура прозвучала непривычная резкость, он не разговаривал так с Ратхой даже тогда, когда бранил ее во время занятий.
