— Как же! Кто мы такие, чтобы из-за нас задерживать рейс. Долго еще? — Я с тревогой вглядывалась в туманный пейзаж за окнами машины. — Нам ведь регистрацию проходить. И таможенный контроль. Господи, точно опоздаем!
— В этом и заключается прелесть личного самолета, — вдруг огорошил меня бойфренд. — Не нужно беспокоиться о времени.
— Скажешь тоже! — недоверчиво фыркнула я. — С каких таких доходов скромный преподаватель провинциального универа может себе позволить летать частным рейсом на Гоа?
И снова на лице Беркутова появилась эта загадочно-хитрющая улыбка:
— Маленькая поправочка: я не преподаватель. И мы летим не на Гоа.
От такого заявления я оторопела. На пару секунд, после чего тоже попыталась улыбнуться, но уголки губ лишь нервно дернулись вверх и тут же сползли обратно.
— Э-э-э... Если это была шутка, то не совсем удачная. Саш, что происходит?
Беркутов закатил глаза:
— Все время забываю, ты же ни черта не помнишь. Словами не передать, как я рад, что наконец перестану быть нянькой сопливой девчонки.
— А? — только и сумела выдавить из себя.
— Как мне осточертел ваш унылый городишко. И это постоянное напряжение от того, что твоя бабка-ведьма в любой момент может догадаться, кто я. Хорошо, что в ней нет силы Ведающего.
Одно из двух: или крыша едет у меня, или у моего преподавателя, который вроде как им не является.
— Саша! Ты что несешь?! Останови машину!
Меня накрыла паника. Давно позабытое чувство, когда осознаешь, что не владеешь ситуацией, а ситуация владеет тобой. Или, скорее, непонятные сумасшедшие личности. То же самое испытывала несколько месяцев назад, когда, отдыхая с родителями в Словакии, одной страшной ночью очнулась в какой-то богом забытой дыре посреди пожара и не могла даже пошевелиться. Тогда я была во власти Камила и лишь чудом не погибла. Как спаслась — не помню. Та ночь сохранилась в памяти урывками.
Я ведь доверяла Саше безоговорочно. И Камилу тоже.
Господи-и-и.
— Останови. Немедленно!
— Или что? — развеселился садист. — Выпрыгнешь из машины? — намеренно утопил педаль газа. Редкие домики за окном, подернутые туманом, да голые стволы деревьев слились в сплошную серую массу.
— Куда ты меня везешь? — Я уже была близка к тому, чтобы начать истерить, но остатки здравого смысла, стремительно поглощаемого страхом, настойчиво советовали не злить психа. — Ты что... меня похищаешь?
— Можно и так сказать, — беззаботно пожал плечами псевдопреподаватель. — Прилетим, и тебе все объяснят.
— Ку. куда прилетим? — заплетающимся языком пролепетала я.
Но он меня, кажется, даже не слушал.
— Тебе вернут воспоминания. Могу себе представить, какая у тебя в голове каша.
Наверное, в тот момент у меня в мозгу что-то перемкнуло. Не отдавая себе отчета в том, что творю, попыталась распахнуть дверцу, чтобы сигануть из мчащейся на предельной скорости машины. К счастью или нет, попытка суицида была пресечена на корню.
Беркутов успел заблокировать чертову дверь. Перестав скалиться в злорадной ухмылке, мрачно пригрозил:
— Не угомонишься, организую тебе кому до самого Будапешта. Если против, веди себя благоразумно. И не вздумай кричать! — безжалостно лишил меня единственной возможности отвести душу. — Сделать из тебя немую — тоже раз плюнуть.
Почему-то я сразу поверила, что чокнутый похититель на такое способен. По крайней мере, проверять, так ли это на самом деле, не стала.
Некоторое время ехали молча. Я тщетно пыталась переварить горькую правду, что человек, которому доверилась, оказался беспринципным негодяем.
— За меня будут просить выкуп? — наконец нарушила тишину, больно бившую по натянутым, словно тугие струны, нервам.
Саша рассмеялся, будто я сморозила глупость.
— Эрика, всему свое время. Наберись терпения, я не уполномочен давать тебе объяснения.
Не уполномочен он. А похищать, значит, уполномочен.
Урод!
— Выходит, все твои признания — пустой треп, и наши отношения были фарсом?
Сердце... нет, не сжималось от боли и разочарования. Скорее, в нем полыхал гнев, который никак не удавалось выплеснуть наружу. А если начну выплескивать, есть риск, что меня быстренько нейтрализуют, как было обещано.
— Ты миленькая, — снизошел до комплимента Беркутов. — Но, вообще, не в моем вкусе. Не люблю наивных овечек.
— А я-то думала, ты вел себя так по-джентельменски, потому что был мной очарован и не хотел форсировать события.
Действительно наивная овечка. Мы ведь всего-то несколько раз поцеловались. Уже давно должна была догадаться, что Беркутов ни разу не влюбленный парень.
А самый настоящий подлец!
— Я бы с тобой переспал, уже давно, — разоткровенничался знакомый незнакомец.
— Если бы не твой психованный дружок. Короткая интрижка не стоит того, чтобы лишиться дара. Или того хуже — гнить потом в какой-нибудь канаве.
— Интрижка? — Кажется, сейчас зарычу. — Так, стоп! — спохватилась запоздало.
— Какой такой дружок?
— Эчед, — поморщился мерзавец, словно ему только что без анестезии вырвали все зубы сразу. — Этот ненормальный. Выцыганил у своего приятеля Ведающего силу и мотался сюда чуть ли не каждый день, надзирать и контролировать. Контролировать и надзирать. Ты что, ни разу не почувствовала, что за тобой наблюдают?
По телу пробежала дрожь. Не сосчитать, сколько раз испуганно вскакивала ночью от навязчивого ощущения чьего-то пристального взгляда, а потом долго не могла уснуть. Сидела, сжавшись в комок, с включенным торшером и как полоумная таращилась на кривые тени, отбрасываемые мебелью, опасаясь, что вот сейчас из темного угла выскочит какая-нибудь мерзость.
В детстве не боялась темноты, а, повзрослев, превратилась, к своему стыду, в самую настоящую трусиху.
— Бред какой-то...
— Это ты сейчас так думаешь, — ухмыльнулся похититель.
— Ты же понимаешь, родители будут меня искать. Если я им вечером не отзвонюсь.
— А мне плевать, что будет, если ты кому-то там не отзвонишься! — резко парировал Беркутов. — Я свою работу выполнил, и дальше уже не моя забота.
Несмотря на то, что в машине было тепло, я поежилась. Обхватив плечи руками, отвернулась от негодяя и замерла, до боли закусив губу.
Кажется, я влипла по-настоящему.
Венгрия— Что за. — Водитель со всей силы ударил по тормозам. На какой-то миг ему почудилось, что на дороге мелькнула чья-то фигура.
Уже второй день мела метель, крупные снежинки нахально липли к ветровому стеклу. Глаза мужчины предательски слипались, после напряженного трудового дня и бокала вина, который он позволил себе за ужином в ресторане. Не должен был, но не сумел устоять перед искушением немного расслабиться. И пока ехал домой, из последних сил боролся со сном.
