Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
Следующий просчет в воспитании Эдипа демонстрирует себя при его встрече с биологическим отцом. Эдип вступает с ним в спор. А поскольку юноша вырос в семье, где, похоже, не только замалчивали семейные тайны, но и не учили спорить и аргументировать, пропагандируя вместо этого боевой дух, – спор он разрешает не дипломатическим путем, а силой, убивая противника. Здесь снова проявляются детские проблемы: человек, переживший еще в младенчестве отвержение и насилие вместо любви и заботы, а позже воспитанный в семье без культуры диалога, не мог научиться у приемных (и тем более у биологических) родителей решать конфликты рационально и без насилия. Здесь проявляются также четкие признаки недостатка эмпатии, возможно, даже склонности к психопатии, которая могла быть унаследована от отца. Сталкиваются две личности, ни одна из которых не умеет идти на уступки, и обе решают конфликты с помощью силы. То, что речь идет именно об эмоциональной незрелости Эдипа, а не о недостатке у него интеллекта, подтверждается тем, что он более чем успешно справляется с загадкой Сфинкса, даже использует при этом абстрактное мышление[3]. С другой стороны, склонность к психопатии позже проявляется как жажда власти и славы – иначе зачем юноше, чтобы только стать царем, жениться на женщине намного старше себя, которая могла бы быть (и случайно на самом деле оказывается) его матерью? Поскольку Эдип не имеет представления о любви и при этом не хочет упускать благоприятную возможность карьерного роста, он следует по пути наименьшего сопротивления. Его модель мира рушится, а он слишком слаб, чтобы справиться с последствиями, больше не желает видеть происходящего и выкалывает себе глаза. Здесь можно задуматься: почему ему достаточно ослепить, а не убить себя? С точки зрения психодинамики этот поступок можно объяснить так: «видящие глаза» привели его к трагедии, и теперь он наказывает и удаляет только виновную часть тела, оставляя себе возможность еще хоть что-то получить от жизни: самые прекрасные минуты с матерью он, должно быть, переживал в темноте…
Лай – безответственный отец
Лай – герой с особенно трагической судьбой. Вспомним, что ему не удалось выстроить нормальные отношения со своим возлюбленным Хрисиппом и пришлось его похитить, чем Лай и навлек на себя проклятие Пелопса. И это в Древней Греции, где царила сексуальная свобода и с самого начала признавались и даже воспевались в эпосе однополые отношения. Здесь возникает вопрос: почему Лай, который вообще-то хотел быть с Хрисиппом, женился на Иокасте? В этом контексте можно и проклятие Пелопса истолковать по-разному. Возможно, он просто стремился защитить своего сына Хрисиппа, потому что давно насквозь видел ветреный характер Лая – человека, который делал все, не думая о последствиях.
Пытался ли Пелопс предотвратить то, что Лай бросит Хрисиппа и женится? Или причиной его горячего гнева был обман со стороны родного сына? Из-за нехватки информации мы, вероятно, никогда точно не узнаем его истинные мотивы. Но Лай однозначно не внушает доверия как муж и отец. Он так и не научился брать на себя ответственность. Как только принцип удовольствия не срабатывает, он обращается за советом в другие инстанции – в данном случае к оракулу. Помимо асоциальных черт характера Лая, которые проявляются в его склонности нарушать правила и совершать похищения еще в юности, у него также заметны признаки зависимой личности. Он избегает любой ответственности и продолжает жить в обход правил вместо того, чтобы выполнять обязательства.
При этом он терпит полное фиаско, демонстрируя, куда приводит неспособность принимать решения. После рождения сына у него было три варианта поведения. Самый зрелый – взять на себя ответственность. Предсказание, данное оракулом, можно еще и по-разному истолковать. Воспитай царь Эдипа в любви, осталось бы только две причины, по которым искренне любящий родителей сын мог убить отца: несчастный случай или тяжелая болезнь последнего. Тогда это было бы актом освобождения и сострадания. Убийство как таковое было бы почти исключено. Брак с матерью тогда мог быть разве что формальным, ради обеспечения вдовы, – такой обычай существовал в Древнем Египте. Однако у Лая не хватило смелости взять на себя ответственность за этот вариант развития событий.
Вторая возможность – пойти на поводу у своего характера и повести себя в полной мере асоциально. Лаю пришлось бы замарать руки в крови и самому убить сына. Но царю не хватило смелости сделать это. О другом варианте – убить Иокасту – он, кстати, даже не подумал. Если бы у Эдипа больше не было матери, на которой можно жениться, предсказание оракула также не могло бы исполниться. На этот вариант у Лая не хватило ни смелости, ни, похоже, воображения.
Вместо этого он выбирает третий вариант, следуя девизу «и рыбку съесть, и в пруд не лезть». Половинчатое решение, которое, как известно, всегда худшее. Вместо того чтобы самому понести ответственность, он перекладывает ее на других, чтобы не запачкаться. А поскольку характер его не меняется и за многие годы, – он так и остается асоциальным и безответственным человеком с проблемами в принятии решений, – ясно, почему он позже погибает в конфликте с неузнанным сыном, неспособный его вразумить и успокоить. Лучше бы он последовал за своим первым влечением к Хрисиппу, тем более что гомосексуализм в Древней Греции не осуждался, а после этого «золотого века» Лаю пришлось бы ждать легализации однополых браков еще два тысячелетия.
Иокаста – инфантильная мать
В начале истории Иокаста – такая же жертва, как и Эдип. Надо помнить, что ей, предположительно, было всего 13, максимум 14 лет, когда родился ее сын. Вероятно, для девочки-подростка такое раннее материнство было непосильным, и она была благодарна Лаю, решившему проблему за нее. Возможно, она предпочла скорее согласиться с мужем, пока тот не пришел к мысли, что «на мертвой матери жениться нельзя».
Предположим, что брак с Лаем Иокасте удовольствия не приносил, да и вообще в Древней Греции счастливые для женщин браки были крайней редкостью. Вполне возможно, что смерть Лая стала для Иокасты освобождением, поэтому она была готова немедленно второй раз выйти замуж за привлекательного молодого мужчину и родить с ним нескольких детей. В то время Иокасте, вероятно, было под тридцать – тот возраст, когда женское либидо полностью проснулось. Молодой, полный сил Эдип был способен удовлетворить ее во всех отношениях и, по всей видимости, делал это регулярно – что доказывает растущее число их детей.
Главный вопрос: почему же Иокаста повесилась, когда узнала правду? Было ли это позором – по ошибке спать с собственным сыном? Или же рухнуло ее представление о себе как о желанной молодой женщине, ведь теперь она оказалась одновременно матерью собственных внуков? Мир Иокасты рухнул и рассыпался на такие мелкие кусочки, что она не представляла, как снова собрать их вместе. При этом выход, скорее всего, был. В пророчестве о том, как остановить чуму в Фивах, ничего не говорится о каком-либо наказании для Иокасты. Оно лишь сообщает, что убийца Лая должен быть найден и наказан. Возможно, сознание того, что он женат на своей матери, оказалось бы достаточным наказанием для Эдипа. Иокаста могла бы официально покаяться в своем поступке и расторгнуть брак, но остаться жить ради детей.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
