Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Ствол пулемёта нагрелся, над ним лёгкое марево от горячего воздуха. В бою ствол пулемёта после двух лент менять надо, выполняется это за секунды. Ладно, пусть остывает, тем более желающих напасть нет. Из палаток к раненым вышли слуги. Раненых тащили к палаткам, перевязать, обиходить. В эффективной помощи Борис сомневался. При попадании крупнокалиберной пули «Корда» в грудь или живот будет гарантированный «двухсотый», то есть труп. А при ранении в руку или ногу их отрывает, и человек погибает за минуту-две от массивного кровотечения и болевого шока.
Осмотрелся – не подбирается ли кто с тыла? Тишина полная, даже птицы смолкли. Опустился в кабину, люк закрыл. Война войной, а обед – по расписанию. Открыл сухпай. Времени уже почти одиннадцать часов, кушать хочется. В армии всё по часам, за год привык, в желудке уже сосало. На этот раз вскрыл ИРП номер два. Каша с мясом, сыр плавленый на галету намазал, водой из фляжки запил. Про себя отметил, что надо запас воды пополнить. Неизвестно, сколько будет продолжаться его сидение в машине. После еды попробовал связаться со своими по рации. Тишина, и даже навигатор ничего не показывает, белый экран.
Мелькнула мысль – завести «Тигр» и ехать в батальон. Потом отказался. Покинуть пост без приказа нельзя. Во‐вторых, его выстрелы должны услышать, прийти на помощь. А в‐третьих, если Антон заблудился, вернётся к машине. Выстрелы из «Корда» километра за полтора слышно. Через боковое окно стал наблюдать за степняками. Не монголы, у них глаза узкие, кожа желтоватая. А у этих – европейские лица и оружие. Как он заметил – мечи, а у монголов – сабли. Надо бы «языка» взять, только удастся ли допросить? На каком языке они говорят? Узнать бы как-то об их планах. Ну, просидит он ночь не спавши, так через двое-трое суток не выдержит. Решил – не нападут до ночи, сам отправится к их лагерю и пленного возьмёт. Для таких вылазок на поясе ножны со штык-ножом к автомату. Ими и проволоку резать можно, и банку консервную вскрывать, и горло человеку, коли надобность возникнет. Никогда прежде Борис людей не убивал. Стрелять – одно дело, люди далеко, не видно их крови и страданий. Бить ножом – совсем другое, жертва рядом, сопротивляться может, кричать, звать на помощь, кровью обрызгать. Боязно, и самого от волнения колотит. В армии проще. Командир взвода или роты приказал, исполняй. А сейчас надо решения принимать самому, а главное – отвечать за них. Он из пулемёта столько накрошил, что на пять пожизненных сроков тянет.
Через час-полтора от лагеря отделился человек, направился к броневику. Когда поближе подошёл, стало видно – без шлема, но в кольчуге, в правой руке небольшая палка с белой тряпкой – знак переговорщика, парламентёра. Человек шёл медленно, вероятно, побаивался. Не будут ли стрелять из железной кибитки? Борис присмотрелся. Копья – нет, меча – тоже. Надо выходить из машины, иначе переговорщик подумает, что Борис трусит. Передёрнул затвор автомата, на предохранитель не ставил. Выбрался из машины, с удовольствием вдохнул свежий воздух, почувствовал, как едва уловимо пахнет дымом от костров, жареным мясом.
Человек подошёл на десяток метров, вытянул вперёд обе руки ладонями вверх, показывая – они пусты. Потом медленно повернулся, чтобы Борис видел – ни копья, ни меча нет, потом кивнул в знак приветствия. Борис ладони показал, но поворачиваться спиной к незнакомцу не стал, кивнул. Он – хозяин положения, пусть пришелец, если ему не нравится, уходит. Потом подумал – лучше пусть останется, надо его разговорить, если получится наладить контакт. Кто такие? Как сюда, на полигон, попали? Почему оружие древнее, убогое? Да много ещё вопросов.
Сделали по паре шагов навстречу. Нехорошо перекрикиваться, а ещё Борис хотел посмотреть в глаза переговорщику. Не обмануть ли хочет? Переговорщик правую ладонь к сердцу приложил, сказал.
– Рифат.
То ли приветствие, то ли имя. Борис сделал так же. Ладонь приложил, назвал себя. Переговорщик заговорил на славянском наречии. Славянском, потому что многие слова понятны, если медленно говорит. Это как русскому слушать разговор сербский или болгарский. Родственно, но не как украинский или белорусский.
– Это наша земля, зачем ты здесь? – спросил переговорщик.
– Нет, эти земли принадлежат моей стране, и я – её воин.
Переговорщик удивился.
– Как называется твоя страна?
– Россия.
– Никто в моём племени не слышал такой. Поверь – мы живём здесь много лун.
– Так и я не слышал о вас, и что из того? Мой командир отдал мне приказ – я исполняю.
– Зачем ты убил людей Красного воина?
– Мне всё равно, чьи они люди, они напали первые. И я убью всех, если они приблизятся.
– Они на своей земле.
– И я тоже. Я исполняю приказ. Велико ли твоё племя?
– О да, одних воинов в три раза больше, чем ты видел.
Борис едва не засмеялся. Даже если мужчин три сотни, женщин и детей, стариков вдвое-втрое больше, так это численность одного села. Разве это сила? Переговорщик увидел по глазам Бориса, что он вовсе не впечатлён.
– А велик ли твой род?
– Сто сорок миллионов. А в армии – миллион. Ты представляешь, сколько это?
– Нет, я не волхв. Я – начальник над воинами, моё дело – беречь границы от пришельцев. Ты чужак и должен уйти.
– Ты мне приказываешь? – удивился Борис.
– Только прошу. Ты силён, но ты один. Ты должен спать и есть.
Тонкий намёк, Борис об этом уже думал. Этот Рифат хочет сказать, что рано или поздно Борис уснёт и его убьют, если он не уйдёт с их земли.
– У тебя не получится, Рифат. Как только кто-нибудь сделает шаг в мою сторону, потеряет жизнь. Предай своих мёртвых земле, я не буду мешать.
Рифат от удивления широко раскрыл глаза.
– Предать земле? Я не ослышался? Так ты из племени зерноедов?
– Ты ошибаешься.
Какой-то разговор получался неконкретный, на взаимных обвинениях построен. Борис решил поближе и конкретнее.
– Скажи, Рифат, какой сейчас год?
Начальник воинов улыбнулся. Кто же не знает?
– Семь тысяч третий четвёртого царства.
Если бы не кровавая реальность, Борис решил бы, что Рифат сошёл с ума или обкурился какой-нибудь дряни.
– Страна какая?
– Сколь странны твои вопросы! Ты говоришь, как чужеземец. Эти земли принадлежат трём волхвам, а страна – Килиана.
Хм, никогда не слышал о такой. Причём Рифат говорит на полном серьёзе. Выходит – эти всадники самые настоящие туземцы. И с их точки зрения, Борис с его броневиком вторглись на их земли и подлежат уничтожению. Бред какой-то!
– Я свяжусь со своим командиром. Если он разрешит, я уеду. Ответ получишь завтра утром. Если твои воины нападут под покровом ночи, я уничтожу всё живое.
– Мои воины не нападут, даю слово.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
