– Значит, напыщенность Итора – всего лишь игра? – усмехнулся молодой Стернс. – А ведь мы уже посчитали, что он откажет и ещё ненароком армию начнёт собирать.
– Тут есть и про это. Позвольте, я продолжу. Вот.
Дагорм прокрутил свиток и продолжил читать.
– «Вне сомнения, война, начатая Нолфортом, вывернула наружу все слабые места Итора, как военачальника и правителя. Народ Ллевингора разочарован и морально истощен. Новость о том, что войне настал конец и даже более – воюющие стороны скрепят долгожданный мир узами высокого брака — вернула жизнь на опустевшие улицы. Мы опять стали слышать детский смех, а из окон уже доносится запах сладких пирогов». Простите, – стушевался старик, уловив на себе недовольный буравящий взгляд господина. – Тут дальше все о пирогах, о пирогах... Это я опущу. Вот. Отсюда. «Повсюду слышны радостные песни, а в тавернах поднимают кружки с пивом за здравие лорда Стернса, ставшего поначалу нашим кошмаром, а впоследствии оказавшимся нашей единственной надеждой на спасение».
Дагорм свернул свиток, снял пенсне и убрал всё в бездонный карман свисающих одежд.
– Как видите, милорд, покоренный вами народ Ллевингора очарован вашей милостью и совсем не намерен продолжать кровопролитие. Их король слаб, а подданные нуждаются в покое и горячем хлебе. А значит, нет нужды держать много войск на западном направлении. Пусть воины возвращаются домой с трофеями и готовятся к грандиозному празднованию.
– Благодарю, – равнодушно ответил Гайлард, – но я уже отдал приказ Феррану продолжать держать пять отрядов на границе.
– Но, сир, – попробовал вставить обескураженный Дагорм, однако тут же умолк и покорно склонил голову.
– Я начал эту войну. Я её и закончу, – отрезал Гай. – Моя личная армия в несколько раз превосходит армию Итора. Мои воины хорошо обучены и вооружены. Мне понадобилось всего две недели, чтобы указать ллевингорцам на их место. Король Риккард благословил и одобрил мои намерения, и всегда готов прислать подкрепление. Мы стали хозяевами золотого рудника и основательно пополнили нашу казну. Не так ли?
– Совершенно верно, ваша милость, – Дагорму ничего не оставалось, как учтиво поддакнуть. – Но, зачитав вам письмо Майринда, я всего лишь хотел показать, каким гуманным завоевателем вас считают жители Ллевингора. Вы не допустили дальнейшего кровопролития, не поработили тех, кого могли бы, не захватили власть. Напротив, вы оставили трон Итору, а ллевингорцам – их независимость. И ваш брак с принцессой Мириан – лишь подтверждение того, что отныне наши земли будут жить в мире и дружбе.
– Мой брак с принцессой Мириан никоим образом не является подтверждением моей гуманности, – в голосе Гайларда чувствовались нотки раздражения от затянувшегося спора с нудным стариком. – Вопрос вхождения Ллевингора в состав земель Нолфорта – лишь дело времени. Я не собираюсь терпеть высокомерие Итора и корону на его голове: из нас двоих только один может быть королем. Но всему свое время, а сейчас, несмотря на наше военное превосходство, мне нужен твёрдый мир на западе, без мятежей и восстаний, и уверенность в том, что Итор не захочет отомстить. Мириан – всего лишь ключ к такой уверенности.
– Оставь нас, Дагорм, – еле слышно прошептал старый лорд Стернс после того, как сын выплеснул недовольство от советов старика, оказавшихся не к месту и не ко времени.
Крючковатый нос огорченно кивнул, и спустя некоторое время за советником закрылись тяжелые двери, оставляя отца и сына наедине.
Лорд Стернс тяжело дышал. На лбу выступила испарина, а зрачки расширились. Чуть приподнявшись с помощью Гайларда, он сделал ещё несколько глотков травяного отвара и, откинувшись на подушки, закрыл глаза. По измученному болезнью телу пошла сильная дрожь, но быстро затихла, подарив умирающему ещё немного жизни и шанс успеть сказать нечто важное напоследок.
– Гай, – тихо позвал Стернс сына, с трудом открыв глаза, – я много сделал ошибок в жизни, Гай.
– Вам трудно говорить, отец.
– Не перебивай, – голос Стернса при всей слабости в этот момент прозвучал властно и жестко. – Я знаю, что совершил много ошибок. И ты это знаешь. Мне не следовало слушать брата и совет старейшин, не следовало вестись на их уговоры, а нужно было плюнуть им всем в лицо и продолжать жить, как считаю нужным лично я, а не пыльные, проеденные червями книги.
– У вас не было выбора, отец, – прошептал Гай, потупив взгляд.
– Выбор есть всегда, сын мой, и я хочу, чтобы ты об этом помнил. Возможно, и есть смысл в том, что случилось много лет назад. Может, всё, что произошло, позволит тебе избежать роковых ошибок в будущем. Сейчас же обещай мне одно: ты должен стать королем! Хитрому лису Риккарду осталось недолго – он стар, и сердце у него колет не меньше моего. Его дочерям не место на троне Нолфорта, даже если они заново выскочат замуж и наконец-то нарожают кучу сыновей.
– Я первый наследник престола, отец. Вы зря волнуетесь. Дядя Риккард любезен и внимателен, и после его смерти корона перейдёт именно мне.
– Ты недооцениваешь Риккарда, Гайлард. Держи с ним ухо востро, а лучше обзаведись парой глаз у него в замке. Он-то уж точно держит все десять у нас в Торренхолле. Так просто трон он тебе не отдаст…
– Трон Нолфорта будет моим, я обещаю.
– И ещё одно, – новый приступ кашля сдавил горло лорда Стернса. – Поскорей женись на ллевингорской принцессе. Обзаведись семьей, детьми и тихим размеренным будничным счастьем – тем, что отобрали у меня и чего мне всегда так не хватало. Семья даст тебе сил и поддержку в борьбе за трон, а ещё терпение, когда у твоих ног будет весь Нолфорт. И не позволяй никому вмешиваться в семейную жизнь, чем бы тебя ни запугивали, что бы ни обещали. Всегда вспоминай твоего слабого отца, его ошибку и делай по-своему.
Говорил Стернс прерывисто и с сильной одышкой. После нескольких месяцев молчания, каждое слово давалось с трудом, а потому было особо ценно.
– Помоги-ка, – выдавил он, передохнув и пытаясь слабой рукой отодвинуть одеяло с груди. Пальцы с непривычки не слушались, сбивались, но были настойчивы. Нырнув под тонкую ткань нательной туники, они не с первого раза, но выудили золоченый медальон на цепочке и протянули его сыну.
– Открой, – попросил Стернс, а в полумертвом взгляде промелькнули теплые искорки.
Гайлард решительно щелкнул незамысловатым замком. Из самого сердца золотого овала на него смотрела крупная жемчужина, идеально гладкая. Даже в тусклом свете немногочисленных свечей она переливалась самыми невероятными цветами. И трудно было выделить какой-то один – каждый видел в жемчужине такие оттенки, на какие только была способна его личная безграничная фантазия.
– Я хотел подарить это твоей матери, – вздохнул лорд Стернс, глядя, как сын вертит в пальцах драгоценный камень, – но вернулся слишком поздно. Сиделка сказала, она ждала меня до последнего, но силы были на исходе.
– Такого жемчуга нет в наших морях, отец. Где вы его раздобыли?
