Лорд почувствовал, что голова его гудит. Ему вдруг показалось, что в зале невыносимо душно. Красная физиономия хозяина таверны, маячившая перед ним, стала постепенно расплываться. Однако девушка, крепко держа Николаса за руку, уверенно вела его сквозь толпу к узкой лестнице в конце зала.
Когда они поднялись наверх, Полли открыла дверь в один из номеров.
— Сюда, сэр, пожалуйста, — проговорила она елейным голоском и учтиво поклонилась, словно приглашая его в королевскую опочивальню.
Николас вошел в небольшую, убого обставленную комнатенку. Камин чуть теплился, ветер свистел в щелях разбитых рам. Кровать была застлана несвежим смятым покрывалом. А из-под колченогого туалетного столика, стоявшего у стены напротив двери, доносилось подозрительное шуршание.
Голова у Николаса кружилась, ужасная слабость охватила его. Зачем он здесь, в этом отвратительном месте?..
Внезапно он замер: девушка ловким, лишенным всякого кокетства жестом ослабила шнуровку платья, и взору его предстали упруго вздернутые вверх полные нежно-кремовые груди с розоватыми сосками.
Николас опустился на край узкой кровати под жалобный стон пружин, просевших от тяжести его тела. Хотя веки у него как-то странно отяжелели, он все еще продолжал смотреть на девушку.
Полли была в отчаянии. Прежде ей ни разу не приходилось раздеваться в подобной ситуации: до этого просто не доходило дело, так как жертвы ее мгновенно засыпали. А этот господин выглядел еще достаточно бодрым и, кажется, был намерен узнать, что же будет дальше.
Девушка с робкой надеждой заглянула ему в глаза: нет ли признаков действия снотворного? Но, увы, господин не сводил с нее взора, словно и не пил вина с подмешанным в него порошком.
Деваться ей было некуда, и она нехотя сняла с себя уже расстегнутое платье. Затем рассталась и с сорочкой и предстала совершенно обнаженной перед затаившим дыхание Николасом. Контраст между убогостью обстановки и этим безупречно прекрасным телом с нежной, матовой в свете масляной лампы кожей был поистине поразительным.
— Подойди поближе, — прозвучал голос незнакомца.
Полли, сама не своя, сделала первый несмелый шаг по направлению к кровати.
Внезапно все закружилось у Николаса перед глазами, и прекрасный образ стал блекнуть и исчезать.
— Скажи, ради всего святого, что ты сотворила со мной! — воскликнул он, пытаясь из последних сил превозмочь дремоту, и в ту же минуту, к величайшему облегчению Полли, смешанному, однако, с неким отчаянием, без сознания повалился на постель.
На этом миссия девушки, успешно исполнившей роль соблазнительницы, была завершена. Теперь она может одеться и вернуться назад, в пивной бар, предоставив все остальное Джошу с его подручными. Но как поступят они с джентльменом? Ведь не убьют же, в самом деле? Хотя, с другой стороны, если оставят незнакомца в живых, то он не преминет привести стражей порядка, и тогда всем им, включая ее, не позавидуешь.
Закусив губы, Полли припомнила вдруг одну мудрую молитву: «Не дай мне впасть в нужду, Господи, не сделай меня вором!»
Она-то знала, что такое бедность в этом не слишком справедливом к ней мире, и поэтому укоры совести представлялись ей непозволительной роскошью.
Снизу из пивной раздался оглушительный взрыв хохота. Полли вздрогнула. Джош ждет ее, и если она тотчас не спустится к нему, он придет сюда сам. Девушка окинула взглядом распростертое тело незнакомца и остановила свой взор на оттопыренном кармане его бархатного камзола, где лежали деньги. Джош все равно не знает, сколько монет у того в кошельке…
Она тихонько наклонилась, рука ее скользнула осторожно в заветный карман.
— Так вот, значит, какие фокусы! Воровка! Шлюха! — закричал неожиданно незнакомец.
В голове у Полли все перевернулось, и в следующее мгновение она обнаружила, что лежит на кровати, глядя в чуть затуманенные, однако живые изумрудные глаза.
— Ты хотела взять деньги еще до того, как выполнишь свои обязанности, ведь так?
Незнакомец, тяжело навалившись на нее, заломил ей руки назад и схватил за подбородок.
— Но вы должны были спать! — проговорила она с простодушной, наивной непосредственностью.
— Черт побери, я сам виноват! — пробормотал Николас. — Каков простофиля! Взять да и угодить вот так в ловушку в этом злачном, проклятом Богом заведении!
Николас понимал, что главное для него сейчас — это не потерять сознания, и злость в данном случае была ему хорошим помощником. Он посмотрел изучающе належавшее под ним красивое, но лживое создание, на огромные блестящие глаза, обещавшие чудесные наслаждения, чуть приоткрытый чувственный рот и безупречные белые зубки, и вновь его охватила ярость.
— Знай, тебе придется сначала хорошенько послужить мне, и только потом ты получишь свои денежки! — прохрипел он, прижимая свой рот к губам девушки.
Полли напряглась и стала изо всех сил вырываться. Пуговицы камзола больно вдавливались ей в кожу, бархат же оказался грубым и шершавым.
Подумать только, в любой момент сюда мог нагрянуть Джош с дружками и застать ее голой, а незнакомца — бодрым и полным сил! Она не выполнила приказ — не дождалась, когда джентльмен допьет вино. А это значит, что на нее ложится вина за провал всего плана. Впрочем, по-видимому, и Пруэ, в свою очередь, допустила ошибку в дозировке снадобья…
— Ну пожалуйста! — молила Полли, пытаясь увернуться от поцелуев знатного господина. — Вы меня не так поняли…
— Как же! — захохотал он. — Здесь и понимать нечего. Я просто покупаю то, что ты, плутовка, обещала мне продать!
— Но я ничего не обещала вам…
Голос девушки беспомощно дрогнул, когда она поняла, сколь неубедительно звучат ее оправдания. Как боялась она всегда, что удача отвернется вдруг от нее, она не сможет защитить себя и лишится девственности, то есть того, что отличало ее от несчастных неряшливых женщин, толпами сновавших вокруг с пустыми глазами. Полли знала, что потеря невинности нередко влечет за собой беременность и ужасные болезни, полную немощность или нескончаемую цепь насилия и родов, которую одна лишь могила сможет прервать. Ступив однажды на этот путь, она уже не в силах будет повернуть назад, и тогда прощай мечты о театре, сцене, аплодисментах и безоблачном счастье. Однако, если час ее уже пробил, лучше отдаться этому господину, чем переспать за пару пенни с одним из грубых и грязных завсегдатаев таверны.
Полли затихла.
— Только не делайте мне больно, пожалуйста! — прошептала она.
Николас удивленно взглянул на нее:
— О чем это ты? С какой стати я стану делать тебе больно?
Девушка вытерла набежавшие слезы.
— Но я слышала, что в первый раз это очень больно… — Голос ее звучал растерянно.
Николас пожал плечами. Как, разве может быть такое, чтобы девка из портовой таверны хранила невинность?
