Убирая сложенные ноты в шкаф, Джейми размышляла о том, как много дают ей занятия музыкой с детьми. «Это и есть счастье, – думала она, – и никакого иного счастья мне не надо». Она разуверилась в любви. Она не хочет больше нежных слов. Она устала от лживых мужских обещаний.
Если бы только Эдвард не был так настойчив!
– Гонец сказал, корабль нагружен сокровищами, – ворвался в ее мысли щебечущий голосок Мэри. – Как ты думаешь, что привез Эдвард своей милой Джейми?
– Перестань, Мэри! Ты иногда болтаешь сущую чепуху!
– Но это правда! Из последней экспедиции, когда Эдвард взял на абордаж испанский галеон, он привез тебе медальон с огромным рубином…
– Мэри, я об этом не просила. Мне не нужны дорогие подарки. Ты же знаешь, я даже ни разу его не надевала.
– Тебе есть из чего выбирать! – вздохнула Мэри. – Но, может быть, нынешние подарки придутся тебе больше по вкусу? Ведь на этот раз лорд Эдвард захватил французское судно – а я знаю, как ты любишь все французское!
Джейми твердо покачала головой:
– Нет, Мэри, больше я не возьму ни одного камешка, добытого грабежом. По мне, капер – тот же пират. Ты знаешь, я много лет провела во Франции и не могу считать французов врагами.
– Джейми Макферсон, – нахмурившись, начала Мэри, – перед лордом Эдвардом можешь разыгрывать недотрогу сколько хочешь, но придержи язык, когда речь идет о войне! Достаточно и того, что ты наполовину шотландка! Мы воюем с Францией, значит, все французы – наши враги, и говорить тут больше не о чем!
Джейми знала, что спорить с кузиной бесполезно. Мэри – милая, добросердечная девушка; но она выросла в Кеннингхолле и привыкла смотреть на жизнь сквозь узкие бойницы родового замка. А Джейми здесь пока только гостья; ей не подобает поднимать шум из-за различия во взглядах на жизнь.
– Хорошо, милая моя патриотка, – улыбнулась она. – Обещаю ни словечком не касаться войны, каперства и прочих опасных тем. А теперь пойдем-ка вниз и поздравим нашего героя с победой!
Час спустя, переодевшись в праздничные, расшитые золотом шелковые наряды, обе девушки спустились в большой зал, где вовсю шла подготовка к праздничному ужину.
Ни один замок Англии, если не считать королевского дворца в Хэмптон-Корте, не мог поспорить с родовым гнездом Говардов ни размерами, ни великолепием. Расположенный в самом центре графства Норфолк, он был построен в виде буквы Н, с длинными крыльями, простирающимися на север и на юг. В ту ночь, когда Джейми впервые вошла в замок, большой зал был пуст, лишь два карлика переругивались между собою, и скрипучие голоса их эхом отдавались от стен. Не то сегодня: стены украшены гирляндами цветов, по залу снуют возбужденные люди, и во всем чувствуется предвкушение праздника.
Да вот у Джейми на душе что-то не совсем празднично.
Джейми отошла от Мэри и укрылась в тени ширмы, приготовленной для вечернего кукольного спектакля. Отсюда, наполовину скрытая занавесом, она наблюдала за толпой. Даже сейчас, год спустя после приезда, Джейми не могла не восхищаться Кеннингхоллом. Роскошная, привольная жизнь в этом замке напоминала ей дома знатных особ, в которых останавливалась Джейми во время путешествий по Европе…
Сердце заныло: Джейми вновь вспомнила родных. Стоило закрыть глаза – и перед мысленным взором вставало заплаканное лицо матери и хмурый, будто враз постаревший отец. Они прощались с дочерью, словно с умершей, зная, что никогда больше ее не увидят. Джейми совсем не хотела доставлять родителям столько горя – но иного выхода не было…
Невидящими глазами Джейми смотрела на суету в зале. Мысли ее бродили в далеком прошлом.
«О, нет!» – мысленно воскликнула она. Что за рок снова и снова возвращает ее воспоминания к Малкольму Маклеоду и к детской любви, так нелепо и ужасно оборвавшейся?
Джейми влюбилась в Малкольма с первого взгляда: трудно поверить, что ей было всего четыре года. То лето было для крохи полно событий: она впервые ступила на землю Макферсонов на северном берегу реки Спей, где в родовом замке родился ее брат Майкл. Девочку окружили многочисленные дядья, тетки, кузены и кузины, которых она даже путала поначалу, не в силах запомнить, как кого зовут. Только шестнадцатилетний Малкольм врезался ей в душу сразу и навсегда. Строго говоря, Малкольма нельзя назвать ее кузеном – он приемный сын дяди Алека и тети Фионы и не связан с Макферсонами узами родства. Однако вся большая семья любила юношу как родного, и он отвечал нежной привязанностью. Особенно любил Малкольм малышей: с детьми он мог играть часами. Тогда-то Джейми и привязалась к нему, плененная его добротой, надежностью и спокойным, не показным мужеством.
«Так все и началось», – с горечью думала Джейми. Началось как глупая детская влюбленность – а закончилось четырнадцать лет спустя страшным ударом и жгучей болью унижения.
Джейми обхватила себя руками, стараясь унять дрожь: воспоминания несли ее дальше по бурной реке времени. Подумать только, какой она была наивной дурой! Выросла рядом с ним и невесть с чего вообразила, что он так навсегда и останется рядом! Все эти годы Малкольм был ее солнцем, светом, единственной радостью. Она не знала и не представляла себе жизни без него.
Джейми верила, что Малкольм испытывает к ней те же чувства. Он уехал учиться – сперва в университет Святого Андрея, затем в Роттердам, к знаменитому Эразму, Потом сражался во Франции и на шотландской границе. Управлял своим кланом, тщетно пытаясь принести мир на измученную распрями землю острова Скай. А Джейми ждала.
Потом уже ее отправили учиться во Францию, и Джейми покинула Шотландию со спокойным сердцем, уверенная, что Малкольм истоскуется в разлуке и немедленно по возвращении предложит ей руку и сердце. Глупая девочка не понимала, что принимает дружбу за любовь, родственную привязанность – за чувство, не имеющее ничего общего с узами родства.
Джейми застонала и закрыла лицо руками: ей вспомнилось, как при прощании перед отъездом она требовала от Малкольма поцелуя. Ей было пятнадцать, и сама себе она казалась взрослой женщиной – но Малкольм, очевидно, был другого мнения. Он поцеловал ее в лоб и, мягко отстранив от себя, пожелал счастливого пути.
За три года, проведенные во Франции, Джейми выросла и получила хорошее образование – но, увы, не поумнела ни на грош. Замечтавшись над книгами, девочка воображала себя на месте разных героинь – стоит ли говорить, что все герои представлялись ей на одно лицо? Ни на миг в душе ее не возникало сомнения: она твердо знала, что Малкольм любит ее и женится на ней, как только она вернется на остров Скай.
Джейми писала Малкольму длинные письма и по многу раз перечитывала каждый ответ. В пылком воображении ее самые простые слова преисполнялись тайного смысла, а в дружеском привете угадывалось признание в любви. Ей казалось даже, что раз от разу письма Малкольма становятся все более пылкими, что он уже с трудом скрывает владеющую им страсть… Нет, Малкольм не обманывал ее – она обманулась сама, выдумав себе красивую сказку и приняв ее за быль.
