О том, что она способна принимать облик орла, как и ее отец, профессор Эдлунд, знали немногие. Брин, Джо, Нанду, сам директор пансиона и завуч, мисс Вукович, которая до сих пор была законным опекуном Мары. Обычный для летних перевертышей дар приходилось тщательно скрывать, чтобы о нем не узнали представители Верховного Совета. Потому что Мара Корсакофф стала первым за всю долгую историю человеком, получившим обе способности. Да-да, она могла превращаться и в других людей, и в животных, но ради собственной безопасности вынуждена была скрывать половину своей сущности. Иначе ее подвергли бы бесконечным опытам и исследованиям, о спокойной жизни пришлось бы забыть, и ученые Совета наверняка попытались бы искусственно создать новое поколение подобных ей универсальных перевертышей. А каково быть жертвой эксперимента, Мара отлично знала, и не желала этого другим.
Трансформации в орла она позволяла себе лишь по ночам. Иногда с ней занимался отец, помогал осваивать тонкости полета, иногда она летала за компанию с Нанду. В темноте никто не замечал белой отметины, и любой обитатель острова, завидев в небе силуэт орла, считал, что это всего лишь директор Эдлунд совершает свой ежевечерний осмотр территории.
Мара обогнула маяк, спланировала вниз, пролетела над пришвартованной яхтой «Сольвейг» и вдруг учуяла резкий кошачий запах. Она знала нескольких учеников, чьим тотемом был кто-то из этого семейства, но пахло непривычно. Не львом, не гепардом, не дикой тростниковой кошкой… Терпкий, чуть мускусный запах. Опустилась на одно из деревьев, стиснула когтями толстую ветвь и замерла, всматриваясь вниз. Нанду нагнал ее через несколько мгновений и устроился рядом.
Со стороны пристани раздался шорох гравия. По длинной, выступающей в море косе, ведущей от тела острова к маяку, шли двое. Подпрыгивающая походка Густава была столь характерной, что Мара узнала его издалека. Второй человек был ей незнаком. И именно от него так сильно пахло кошкой. От нее, если точнее. Они разговаривали по-английски, стало быть, гостья была не из Швеции. И наверняка кто-то высокопоставленный, потому что Густав явно лебезил, что с ним случалось крайне редко. Он был своенравным стариком, и даже с Эдлундом не всегда церемонничал. А тут что-то тихонько бубнил и покорно кивал, будто какой-нибудь дворецкий. Нет, на Густава это было совершенно не похоже, и Мара насторожилась. В Стокгольме он задержался не просто так. Да, Линдольм, как единственная школа перевертышей, находился под контролем Верховного Совета. И мисс Вукович регулярно отправляла всевозможные отчеты и стойко проходила проверки. Однако чтобы вот так, вечером… И не целая делегация, а одна женщина….
Парочка поравнялась с деревом. В свете фонаря на груди гостьи что-то блеснуло. Будь Мара сейчас человеком, она не успела бы рассмотреть этот небольшой металлический предмет. Но орлиное зрение было острым и цепким. Жетон, похожий на полицейский. Жетон с изображением солнца. Точно такое же украшало и лодку «Сольвейг», и флаг Линдхольма. Sol lucet omnibus[1] – девиз всех перевертышей.
Гостья скрылась за кронами деревьев, но Мара еще слышала ритмичный шорох ее шагов и более тяжелую поступь Густава. Нанду тихонько свистнул, привлекая внимание подруги. Махнул крылом, заманивая ее вниз. Он был шумным и дерзким по пустякам, но в крупные неприятности влезать страшился. А следить за представителем Совета, да еще и непростым, а из отдела внутренней безопасности, грозило, несомненно, отборными неприятностями. Не такие уж дураки работают в Совете, чтобы не заметить слежку двух первокурсников. Но Мара предпочитала узнавать все лично. В конце концов, ей следовало опасаться Совета, как никому другому. И если кого-то послали в пансион по ее душу, она не собиралась оставаться в неведении. Даже если Нанду струсит и растворится в промозглой темноте.
Она взмахнула крыльями, набрала высоту и полетела к главному зданию. Окна столовой, библиотеки и учебных классов на втором и третьем этажах уже погасли. Свет горел лишь в холле, медпункте и кабинете Эдлунда. И вряд ли представительница Совета прибыла на остров так поздно только для того, чтобы поправить свое здоровье у мадам Венсан. Та, наверняка, не спала и возилась с третьекурсницей Лили. Девочка-акула из теплых вод Карибского бассейна застудилась во время незапланированной вылазки в море. Теперь ей предстояло лечить воспаление легких и отбывать наказание с подругами. Нерпу Анику и гигантского окуня Саманту уже отправили наводить порядок в библиотеке.
К счастью, профессор Эдлунд не переносил духоты. Окно его кабинета было привычно приоткрыто, и Мара устроилась на наружной балке справа. Так ее бы никто не увидел изнутри, зато она слышала все, что происходило в помещении.
Тихий шелест крыльев возвестил о появлении Нанду. Видимо, какое-то время он еще раздумывал, стоит ли участвовать в авантюре, и все же принял решение в пользу Мары. Уселся с другой стороны окна и замер. Что ж, по крайней мере, Мара будет уверена, что все это ей не приснилось. Советник из ее друга был никакой, но всегда проще разделить опасения хоть с кем-нибудь.
Эдлунд был не один. И пусть пока в кабинете царило молчание, Мара уже учуяла знакомый запах духов. Мисс Вукович. Когда-то она казалась девочке чересчур строгой и даже свирепой, но теперь это был единственный взрослый во всем Линдхольме, кому могла доверять новообретенная директорская дочь. Железная леди, несгибаемая. Но честная и самая порядочная из всех, кого Мара знала за свою жизнь. И от одного ее присутствия стало гораздо спокойнее.
Скрипнула деревянная дверь кабинета, раздались шаги и Густав, коротко поздоровавшись с начальством, удалился.
– Мисс Нора Линкс, – прозвучал ударом хлыста незнакомый женский голос.
– Очень приятно. Можете называть меня Ларс, а это Мила Вукович, моя правая рука. Добро пожаловать на Линдхольм, – мягко ответил Эдлунд. – Я могу попросить синьору Коломбо организовать Вам поздний ужин. Сегодня у нас чудесное рагу…
– Я сыта.
– Тогда присаживайтесь, – по полу скрипнули ножки кресла. – Могу я предложить вам выпить?
– Благодарю, – отозвалась Линкс. – Но я на службе. Не будем тратить время на формальности. Я приехала поговорить о вашей дочери. И разговор будет серьезным.
Мара вздрогнула и на мгновение ослабила хватку, когти скользнули вниз. Пришлось помочь себе крыльями, чтобы вернуться на место. И только в воцарившейся тишине стало понятно, как громко прозвучали эти хлопки. Нанду не шевелился, будто сделался частью стены.
– Что это за шум? – напряженно спросила Линкс.
– Деревья, я полагаю, – мисс Вукович говорила бесстрастно. – Я удивлюсь, если утром не выдернет с корнем ни одну липу.
– Я бы хотела рассчитывать на полную конфиденциальность…
– Хорошо, я проверю.
Каблуки Вукович застучали по деревянному полу, и окно распахнулось. Женщина выглянула наружу и порыв ветра выбил несколько прядей из ее тугого каштанового пучка. Она повернулась в одну сторону, в другую и, разумеется, увидела Мару. И надо отдать ей должное: ни на секунду не изменилась в лице.
