- Беда!
А вот это уже серьёзная заявка на моё внимание. Разгибаюсь, но упираюсь взглядом только в грудь.
- Ну надо же! Беда, - чтобы увидеть, кто так рад меня видеть, приходится задирать голову повыше, потому что он нависает надо мной ещё и с бордюра.
- Кала... - сомневаюсь я. И Каланча - прозвище моего бывшего сокурсника и когда-то давно - лучшего друга - застревает на языке. - Калашников?!
- Вичка! - не дожидаясь разрешения, уже спрыгивает он и стискивает меня в объятиях такой силы, что у меня хрустят кости.
- Слава, прекрати, - задыхаюсь я, пытаясь вздохнуть. - Слава!
- Ви-и-ка! - ослабляет он свою бульдожью хватку, а потом, в порыве чувств обнимает снова. - Как же я рад тебя видеть!
К тому времени как он меня отпускает, я как раз провожаю глазами номер нужного автобуса, написанный на его заднем стекле.
- Второй автобус пропустила из-за тебя, - бью я его легонько в живот.
И автобус, конечно, жалко. Но это маленькая месть за то, что я всё же скучала по нему, когда на последнем курсе он нашёл себе девушку, и наша дружба завершилась. А потом мы закончили универ и совсем потерялись.
- О-о-ох, - кряхтит он, делано сгибаясь пополам и корчась. - А рука у тебя всё такая же тяжёлая, Матрёшка.
- А ты всё такой же балбес, - отмахиваюсь я от этого двухметрового блондина. Да, мы дружили и отлично ладили. Но эта его нарочитая любвеобильность, всегда меня бесила. Правда, хоть он и цеплялся к каждой юбке - меня это не касалось. Меня он опекал как старший брат. И это не обсуждалось.
- Неужели мы так долго обнимались, - оборачивается он, - что пропустили два автобуса? Слушай, а зачем нам вообще общественный транспорт? Куда бы ты ни ехала, я тебя подвезу.
И в этот раз, выпятив грудь, он по-хозяйски обнимает меня за плечи.
- Блин, Слава, ты уберёшь от меня свои руки? - сбрасываю я его накачанную ручищу. - Ни с кем меня не перепутал? И, конечно, никуда я с тобой не поеду.
- Ой, ой, ой, - корчит он свою смазливую рожу и подхватывает чемодан. - Не ссы. Поехали. Вот видишь, - показывает он мне через плечо безымянный палец, как «фак». - Я женат, между прочим.
- Сюда смотри, - догоняю я его и сую под нос свою окольцованную руку. - Я, между прочим, тоже замужем. И вообще, когда я тебя боялась, Калашников?
Я едва поспеваю за его широким спортивным пружинистым шагом.
Ох уж мне эти качки! Хотя Каланча раньше и баскетболом увлекался, и футболом, и бегом. И вообще толком не учился, только по разным соревнованиям ездил. Потому что при любом сборе всегда кричал «Я!» - и делал шаг вперёд.
- И кто же у нас польстился на эти кости? - закидывает он мой чемодан прямо в салон какой-то спортивной машинки такого ядовито-оранжевого цвета, что режет глаза, и такой маленькой для его исполинской фигуры, что я с трудом представляю, как он туда втиснется.
- А кто же у нас не побоялся прибрать к рукам такое похотливое чучело, как ты? Неужели Лана? Или Ляна? Прости, так и не запомнила её дурацкое имя.
И для него, конечно, не новость моё пренебрежение. Но мне правда было одиноко, когда его «настоящая любовь» из ревности стала устраивать истерики. И ради неё он перестал со мной общаться.
- Садись, хитрая рожа, - открывает он дверь, которая задирается передо мной вверх расправленным крылом. - Никогда нормально не ответит. Вечно всё вопросом на вопрос.
Показываю ему язык и прячусь в салоне.
- Куда едем? - качает он головой, устраиваясь за рулём. - На твою Алеутскую?
- Нет, в нашу общагу.
Его удивлённо взметнувшиеся вверх брови говорят красноречивее слов.
- Твой муж - студент? Малолетку, что ли, захомутала? - косится он, пока я отрицательно качаю головой. - Заочно учится?
И здесь у меня такой соблазн кивнуть, но я этого не делаю. Каланчу всё равно не обманешь, он всегда словно видел меня насквозь.
- Так, - недовольно поджимает он губы. И я хватаюсь за ручку, чтобы не влететь головой в боковое стекло - такой он закладывает вираж. - Ну рассказывай, Матрёшка, во что ты вляпалась.
- Господи, Слава, - запоздало тяну я за ремень безопасности. - Я уже и забыла, как же опасно ты водишь. И вообще давай поаккуратнее, я девушка беременная.
Пристёгиваюсь я вовремя. В этот раз он тормозит так, что, если бы не ремень, приборная панель оставила бы приличную шишку на моём лбу.
- Калашников, чёрт побери! Высади меня, я лучше на автобусе доеду.
- Спокойно мать, - подмигивает он. - Вернее, будущая мать. Доставлю в лучшем виде, - и, расправив плечи, словно он приготовился к приятному времяпровождению, добавляет: - Давай рассказывай! И пока всё не расскажешь, так и будем кататься по городу, имей в виду.
Ну вот и как с ним спорить, с этим обормотом?
Выкладываю всё, как на исповеди.
- И ты продала квартиру, чтобы заплатить за операцию? - хмурится он.
- И отдала ему долг, который считала своим, - киваю.
- Как это похоже на тебя, Вик, - он вздыхает сокрушённо, с глубоким знанием моего характера. Искренне. - Вспылить. Наделать глупостей. Пожертвовать всем, чтобы позаботиться о тех, кто тебе дорог. И цена не имеет значения. Значит, ты теперь замужем за Бергом?
- А может, уже и нет. Может, документы о разводе дожидаются меня в почтовом ящике, я просто ещё не знаю об этом.
Вытаскиваю из кармана телефон. Нет, он не сел, просто молчалив, как и прежде.
- Не отвечает?
- Гудки проходят, - чутко прислушиваюсь, словно могу услышать, что происходит там на другом конце. - Но трубку он не берёт.
- Звони в офис, на работу, домой. Где он там ещё у тебя может быть? Я за всей этой вознёй с «Айсбергами» не следил, но в новостях порой натыкался. Видел только воочию, как ближайший к моему дому клуб горел.
- Бесполезно, - откидываюсь я на спинку сиденья, когда ни один номер «Гладиатора», указанный на сайте, так и не отозвался.
- Поехали, значит, лично его навестим, - разворачивает он машину быстрее, чем я успеваю возразить.
- Нет! Нет! Слава, нет! - только его жёсткая рука, преградившая путь, не позволяет мне вцепиться за руль, и тогда я впечатываю пальцы в его железное предплечье. - Я никуда с тобой не поеду! Ты не представляешь, какой он ревнивый!
- Ну, расскажи мне ещё, что такое ревность, - усмехается он и вида не подаёт, что от моих ногтей ему приходится не сладко. - Срать! Ты не потащишься туда на метро. А если там всё закрыто?
- Потащусь! Плевать! Хоть на край света потащусь за ним. Пешком.
- Припрёт - ради бога! И без меня. А пока домчу тебя с ветерком, - включает радио и демонстративно потирает оставшиеся на руке следы этот сраный альфа-самец. - Расслабься и получай удовольствие.
