И как раз в тот момент, когда Тика прыгнула на нижний сук дерева, а Шита приготовилась к последнему, решительному прыжку, – с резким свистом прорезала воздух петля аркана. Мелькнув над свирепой головой хищника и его раскрытой пастью, аркан в тот же миг вытянулся в длинную, тонкую линию. В следующее мгновение петля упала – плавно и аккуратно – вокруг красно-бурой шеи. Тарзан быстрым движением затянул петлю, и с силой уперся ногами в землю, в ожидании того толчка, который неминуемо должен был последовать, как только Шита почувствует на себе неожиданную помеху.
Уже мелькнули над лоснящимся задом Тики впившиеся в воздух выпущенные когти зверя, как вдруг точно что-то толкнуло Шиту. От неожиданности огромный зверь повалился на бок. Еще мгновение – и Шита уже на ногах. С горящими как уголья глазами, с разинутой пастью, бешено рассекая воздух хвостом, зверь яростно заревел. Шита искала глазами причину своей неудачи и, увидев перед собой мальчика-обезьяну на расстоянии не более сорока шагов, бросилась на него.
Теперь Тика была в безопасности; Тарзан убедился в этом, бросив беглый взгляд на то дерево, в листьях которого Тика нашла себе безопасный приют. Опоздай Тарзан на секунду – и она бы погибла!
Шита же бросилась на Тарзана. Было бы нелепо рисковать жизнью в бесцельном поединке, исход которого заранее предрешен; но разве можно было избегнуть боя с разъяренным зверем? И если б он все же принужден был защищаться, то каковы были бы его шансы на спасение?
Тарзан должен был признать, что положение его не из завидных. Деревья были слишком далеки, и Тарзан не мог надеяться достичь их прежде, чем его растерзает Шита. Тарзану только и оставалось ждать атаки зверя. В правой руке он сжимал свой охотничий нож – жалкую игрушку в сравнении с могучими клыками и острыми когтями лап хищника! И все же лорд Грейсток глядел с такой же неустрашимостью в глаза смертельной опасности, с какой славный предок его некогда встретил поражение и смерть на горе Сенлас близ Хастингса.
Огромные самцы глядели на эту сцену, укрывшись в безопасности на самых верхних сучьях деревьев. Они громко выражали свое негодование и давали Тарзану самые разнообразные советы. Прародители человека, естественно, имеют много чисто человеческих свойств. Тика была в отчаянии. Она умоляла самцов поспешить Тарзану на помощь; но самцам было не до того – они лишь давали советы и, сидя на деревьях, принимали бесстрашно героические позы. В конце концов, Тарзан ведь не был настоящим Мангани. К чему же было зря рисковать своей жизнью для его спасения?
Шита прыгнула и, казалось, смяла гибкое, голое тело мальчика своей тяжестью. Но Тарзану удалось спастись. Огромная кошка была проворна, но Тарзан был еще проворнее ее. Он ловко отскочил в сторону в тот момент, когда пантера готова была уже схватить свою добычу. Промахнувшись, Шита оступилась и упала, Тарзан же кинулся изо всех сил по направлению к ближайшему дереву.
С быстротой молнии пантера уже снова была на ногах и бросилась на свою добычу. Петля аркана болталась вокруг ее шеи, а длинная веревка волочилась сзади нее по земле. Во время погони ей пришлось перескочить через низенький куст, росший на поляне. Ей это, при ее ловкости и силе, не стоило большого труда, но веревка, болтавшаяся между ее ног, застряла в цепком кустарнике. Шита вдруг встала как вкопанная. В следующее мгновение Тарзан вскарабкался на вершину ближайшего дерева. Шита дважды обманулась в своих надеждах.
Сидя на дереве, Тарзан осыпал разъяренного зверя бранью и насмешками. Теперь и другие самцы племени Керчака приняли близкое участие в истязании; они бросали сверху в Шиту сухие сучья, орехи и плоды, какие были кругом них на деревьях. Шита, доведенная до бешенства, яростно мотала головой, пока ей, наконец, не удалось освободиться от стягивавшей ее шею петли. Несколько мгновений она простояла на месте, сверкающими глазами глядя на своих трусливых мучителей; затем с отчаянным ревом повернулась кругом и скрылась в таинственном лабиринте джунглей.
Спустя полчаса племя уже разбрелось в поисках пищи по лесу, точно ничего не случилось, и монотонная, скучная жизнь обезьян потекла по-прежнему. Тарзан из остатков своего аркана стал мастерить новый, а рядом с ним расположилась Тика. Было ясно, что выбор ее пал на Тарзана.
Тог мрачно взглянул на них. Он попытался подойти ближе, но Тика выпустила на него свои когти и заворчала, а Тарзан оскалил зубы и глухо зарычал. Тог, однако, не желал затевать с ними ссору. Казалось, он, по обычаю своих собратьев, примирился с решением самки, считая ее немилость вполне естественной после окончившегося не в его пользу соревнования.
Починив аркан, Тарзан отправился на поиски дичи. Он был более разборчив в еде, чем его соплеменники. Те довольствовались дикими плодами, травами и лесными жуками, которые находились у них всегда под боком. Тарзану же приходилось терять много времени на поиски дичи. Только вкусным мясом птиц мог он утолить свой голод. Именно этой пище был он обязан быстрым развитием своих крепких мускулов, так резко выделявшихся под мягким, нежным покровом смуглой кожи.
Тог видел, что Тарзан ушел.
Тогда он, как бы случайно, стал все ближе и ближе вертеться около Тики. Он очутился на расстоянии всего нескольких шагов от нее и, бросив в ее сторону беглый взгляд, убедился, что она без малейшего гнева внимательно разглядывает его.
Тог выпятил вперед широкую грудь свою и, упираясь в землю своими короткими ногами, выпрямился во весь рост. Он издал странные гортанные звуки и поднял верхнюю губу, оскалив клыки. Громадные, замечательные клыки!
Тика невольно любовалась ими. Ее восхищенный взор скользил по нависшим бровям Тога и его короткой, могучей шее самца. Как он, однако, хорош собой! Тог, польщенный непритворным восхищением самки, поднял голову, гордый, как индейский петух. Мог ли Тарзан соперничать с ним, с Тогом!
Тог самодовольно заворчал. Разве можно было сравнить его красивую шерсть с безобразной, безволосой, отвратительной гладкой кожей Тарзана?
Разве мог понравиться тонкий нос Тармангани самке, имевшей возможность любоваться широкими ноздрями Тога? А глаза Тарзана? Безобразные впадины с белыми пятнами, без единой красной жилки! Тог слишком хорошо знал, как прекрасны его налитые кровью глаза. Неоднократно любовался он их отражением в зеркальной водной поверхности, когда пил воду. Самец подошел вплотную к Тике и улегся рядом с ней.
Тарзан вернулся и застал их в тот момент, когда Тика с удовлетворенным видом скребла лапой спину самца.
Тарзан был возмущен. Тог и Тика заметили, как он соскочил с дерева и показался на лесной прогалине. Он остановился и взглянул на них; затем с болезненно искаженным выражением лица пронесшись по мягкому плюшу мха, исчез в зеленом лабиринте джунглей.
Тарзану хотелось уйти как можно дальше от влюбленной пары. Его мучила ревность, но он не мог отдать себе ясного отчета в своих чувствах. Порой ему казалось, что он сердит на Тога. Что же заставило его тогда броситься обратно в лес и помешало вступить в смертельный поединок с разрушителем его счастья?
