— Аб, — Тона указала мужу на окно. Там бились три белые птицы, пытаясь открыть раму. — Что это за птицы?
— Не знаю, — он не на шутку испугался, — что теперь будет, Тона?
— Аб, — женщина снова умоляюще сложила руки, — амулет погас, значит он был заряжен не надолго. Это знак. Небесный Бог и его Пресветлая Матерь подарили нам дочь, неужто ты сможешь отказаться от такого подарка? Ту, светленькую, мы бы не смогли оставить, нам бы никто не поверил, а с такой все получится. Ну?
Верон смотрел на ребенка, не двигаясь. На плите кипела вода, выплескиваясь и шипя о раскаленные угли. За окном птицы били крыльями о стекло и тогда он решился.
— Хорошо, — он вдохнул полной грудью, — тогда пусть ее зовут Ивейна, как мою мать.
Тона бросилась ему на шею, затем к младенцу, успокоить, затем к плите, снять воду, налить ее и разбавить холодной. Она подгоняла мужа, спеша обмыть и искупать девочку, а затем укачивала ее на руках, напевая колыбельную, пока Аб Верон, усмехаясь в бороду, мастерил на заднем дворе кроватку для малышки Ивейны Верон, пусть некрасивой, но такой нужной его дорогой жене. Да и ему самому, наверное.
И они оба не заметили, что белые птицы перестали биться, а лишь заглядывали попеременно через стекло, словно желая убедиться, что девочке тепло и уютно в ласковых руках Тоны Верон. И когда Аб вошел с кроваткой в дом, они влетели за ним, чуть не сорвав с петель дверь и уселись полукругом на пол перед изумленной Тоной. Аб поставил кроватку и потянулся за арбалетом.
— Не спеши, муж, — негромко сказала Тона, — мне кажется, они хотят добра нашей малышке.
Птицы словно услышали ее, поднялись к потолку и встряхнули крыльями. Колыбелька наполнилась легчайшим белым пухом. Аб смотрел на это, разинув рот.
— Нам достался необычный ребенок, Аб, — шепнула ему жена, — пойду-ка я дам ее друзьям воды и чего поесть.
Она уложила девочку в колыбельку, белые птицы тут же опустились и уцепились когтями в боковины. Ивейна спала, зарывшись в пух и Аб видел, что она правда чем-то похожа на него.
— Это орланы, Тона, белые горные орланы, только очень большие, — сказал он жене, обретя способность говорить. — Они хищники.
— Значит, дам им мяса, — кивнула жена и вышла из дома. Аб протянул руку к щеке девочки, один из орланов повернул к нему голову и в упор уставился на мужчину, и тот готов был поклясться, что у птицы совершенно человечий взгляд.
Верон легонько погладил щечку, девочка улыбнулась во сне и Аб тоже улыбнулся своей новой маленькой дочке. Орлан закрыл глаз и тоже выглядел уснувшим.
— Добро пожаловать, Ивейна Верон, — прошептал Аб и смахнул тыльной стороной ладони слезу, радуясь, что никто не видит его слабости, кроме трех белокрылых орланов, но и они не смогут никому рассказать, как плакал от радости немолодой Абидал Верон, от того, что у него теперь есть дочь, маленькая, похожая на него как две капли воды.
***
Пять лет спустя
— Смотри, Ив, видишь? Он ползет! А ты говорила, он летает.
— Он не ползет, — Ивейна поджала губки и смерила мальчика презрительным взглядом, — он хочет улететь. И сейчас полетит. Вот, у него крылья здесь спрятаны, — она ткнула перемазанным пальчиком в спинку ползущего по травинке жука.
— У меня тоже крылья спрятаны, — мальчик выпрямился и повернулся к Ивейне спиной, — вот здесь.
— Врешь, — она снова презрительно поджала губки, — нет там у тебя ничего.
— А спорим, что есть! Мой отец дракон, и я тоже дракон, — мальчик вытянул шею, пытаясь заглянуть себе через плечо.
— Никакой ты не дракон, — Ив фыркнула и снова принялась рассматривать жука.
— Дракон! — мальчик сжал кулаки, но с места не сдвинулся. Не драться же ему с девчонкой, пусть даже такой вредной, как Ив. Да еще и такой крошечной. Ей уже пять лет, а она ему едва достает до пояса. Хоть руки и чесались врезать ей подзатыльник, но нельзя, отец будет сердиться. Он сын короля, Эйнар Астурийский, наследник Героны, а она обычная девчонка. Но какая же вредная! И смелая. Смотрит на него безмятежно, будто знает, что он ее не тронет. Как жаль, что она не мальчишка, вот бы он всыпал ей тогда!
— Я дракон, Ивейна, — повторил Эйнар, — только я еще не умею обращаться. Мама говорит, мне нужно подрасти и набраться сил.
— А почему тогда Арчи летает? И Лерр, и Севи?
— Ну ты сравнила, глупая! Они же птицы, они родились птицами. А я человек. Мне нужно много сил, чтобы обернуться драконом. А еще мне нужна иллама, ты знаешь, что такое иллама, Ив? Это сила пламени, она рождается вот здесь, — Эйнар прикоснулся к груди и ко лбу, — и здесь.
Ивейна смотрела на него с любопытством, но Эйнар видел, что девчушка понимает в лучшем случае половину из того, что он говорит. Он вздохнул, что поделать, никого подходящего для игр поблизости все равно нет, а Ив даром что мелочь, зато у нее есть ручные орланы, целых три. Эйнару самому не помешали бы такие орланы, хоть бы один, да где ж их взять. Даже у его отца нет своего орлана, а он король целой Героны.
Ив подошла ближе, достала изо рта обслюнявленный пальчик и с интересом прикоснулась чумазыми ладошками к до недавнего времени белоснежной рубашке мальчика, туда, где он показывал.
— Здесь? — она с любопытством рассматривала узкую грудную клетку и худые плечи наследника Героны. — Как здесь может быть огонь?
Ив коснулась головы мальчика.
— У тебя там должен быть ум, а не огонь, — сказала она важно, — как огонь может быть в голове?
— Может, — Эйнар гордо расправил плечи и развернул грудь. Внезапно он дернулся, из его горла вырвался странный гортанный звук, больше похожий на хрип и мальчик упал на четвереньки.
— Ив, что со мной, помоги мне, Ив! — рубашка треснула на его груди и разорвалась пополам. Он корчился и извивался на лужайке, хватаясь руками за горло, из которого вырывались тонкие струйки пепла.
Ивейна закрыла руками лицо и в ужасе закричала. С ветки соседнего дерева сорвались три орлана и метнулись в сторону дома, видневшегося на пригорке. Эйнар бился о землю, издавая страшные рыкающие звуки, теперь над ним вздымался целый столб дыма и пепла. Ивейна спряталась под старым трухявым пнем, не переставая надрывно кричать.
Когда на поляну вбежали королевские гренадеры, мать Ивейны Тона и сам король с королевой, они увидели забившуюся под пень вопящую от страха Ивейну, накрывшую голову руками. На пне сидели три нахохлившиеся орлана, распростершие над ней крылья, а посреди поляны извивался дракон. Такой юный, что через его тонкую кожу проглядывали огненные струйки, чешуя даже на вид была мягкой, а перепончатые крылья на солнце просвечивали насквозь.
Тона Верон бросилась к дочери и схватила ее на руки. Ивейна, дрожа всем телом, прижалась к матери, умолкнув, но продолжая со страхом смотреть на дракона. Так значит он не врал, этот наследный принц?
