— Мам? — позвал сын. Подняла взгляд и встретилась с улыбающимися синими глазами Дани. — Я думаю, Стас тебя проводит, хорошо? Если ты с ним, я буду спокоен.
Кивнула машинально, а потом…
— Нет, Даня, — намного резче, чем хотелось. Сын изогнул брови, скрестил на груди руки, весь обратившийся в немой вопрос. — Не нужно мне провожатых. Сама дойду. А ты езжай. Я позвоню, как буду дома.
— Не нужно геройствовать, Евгения Матвеевна, — голос Стаса завораживал, скользил по коже бархатом. И я с трудом сдерживалась, чтобы не сбежать, как девчонка. Он пугал меня до дрожи и вместе с тем распалял то, чего я никогда не испытывала без него. — На дворе ночь, а вы такая красивая и одинокая. Желанная добыча.
— Мам, — Даня взял меня за руку, улыбнулся. — Ты и правда очень красивая, — и чмокнул в щеку. — Я умчался, — рванул к друзьям. — Позвони, как будешь дома.
И через пару минут скрылся в автобусе вместе с ребятами, оставив меня наедине со Стасом Беляевым.
— Ну здравствуй, Ева, — улыбнулся и у меня от его улыбки подкосились ноги. Я ощутила себя жалкой и такой несчастной, что захотелось рвануть со всех ног. Неважно куда, главное подальше отсюда. Потому что передо мной стоял мой самый страшный и самый сладкий кошмар. Тот, кого я изгоняла из своих снов и фантазий прорву лет, но так и не сумела. И он видит мое смущение, читает меня, как раскрытую книгу, шагает навстречу, вновь сокращая расстояние между нами.
А я…я позорно отступаю назад, потому что отчаянно боюсь себя и той воспрянувшей девчонки, что десять лет горела в агонии. Я сменила город, работу, начала новую жизнь, сшивая разлезшийся по швам брак и собственное сердце, что просто не хочу больше. Никак не хочу. Мне спокойно в моем болоте семейной жизни.
— И что, даже не поздороваешься? — наклонил голову на бок и смотрит насмешливо. Руки в карманы засунул, сжал в кулаки. Чтобы не обнять, я знаю. Я так много знаю об этом мальчишке. И тут же даю себе мысленного пинка. Нет, он больше не тот мальчишка. Он мужчина, красивый, сильный, но все такой же шальной, переходящий море вброд и устилающий звездами землю под ногами. Я видела это в его штормовом взгляде. Чуяла в сорванном дыхании. И отчаянно верила, что нашлась та счастливица, которой отдал свое сердце этот непокорный мужчина.
И эта вера крепнет во мне с каждым ударом сердца, растекается по венам покоем и хладнокровием. Вот так правильно.
— Здравствуй, Стас, — как можно спокойнее отвечаю я, но он лишь качает головой, не веря мне. — Как поживаешь?
— Просто охуенно, Ева, — оскалился. — Все так же мечтаю вытрахать из тебя твою дурь. Что скажешь?
— Скажу, что у тебя был плохой учитель русского языка, — парирую в тон ему. И в его взгляде вспыхнули искры.
— Но тебе же это нравится. Уверен, ты уже потекла. Да, Бабочка?
Вздрогнула. А спину словно кипятком ошпарило и мурашки поползли по коже, как будто легкие крылышки защекотали позвонки. Передернула плечом, стряхивая наваждение, и отступила еще на шаг. Едва не споткнулась, но удержалась. А потом…
Наплевала на все и сняла к черту неудобные туфли, ступила на теплый асфальт и прикрыла глаза от нереального удовольствия. И это словно придало сил.
— Иди к своим шлюхам, Беляев. Тебя там уже заждались. А я домой.
Подхватила туфли, махнула ими и сбежала по узкому тротуару к дороге. Но уже через пару шагов замерла, пригвожденная громким и злым смехом.
Глава 2.
Я не обернулась, потому что слышала его тяжелые шаги. Один, два, три…еще ближе. Опасно. Как и его злой смех, и сорванное дыхание за спиной.
Меня снова знобило, и я даже не пыталась скрыть это. Да и смысл? Он и так все чувствовал и понимал. С нашей самой первой встречи. Только я не могла позволить ему снова втянуть меня в это. Слишком больно разбиться снова, потому что я не сомневалась – больше не выживу.
— К шлюхам, значит? — его хриплый голос вгрызался под кожу, рвал вены и железные прутья, в которые я надежно заковала свое сердце. - Какие слова вы, однако, знаете, Евгения Матвеевна, —оскалился, обойдя меня и заглядывая мне в глаза. А руки по-прежнему в карманах и желваки заходили. Он злился, а меня коробило от его официального тона. — Похоже, не только мне не повезло с учителем.
Он не спрашивал, но ждал ответа, потому что издевался так откровенно, что у меня самой злость полынной горечью осела на языке.
— Да нет, — дернула плечом, обошла его и медленно пошла вперёд. — Это я была плохой ученицей.
— Врешь, — легко парировал, ступая чуть позади, но всё-таки рядом. И в низком голосе: злость пополам с разочарованием, словно он точно знал, что я совру. И последнее больно кольнуло за грудиной. Потерла ладонью там, где сотни раскаленных иголок вонзились. Почему так невыносимо от того, что он считает меня лгуньей? Я ведь давно свклась с мыслью, что никогда не смогу быть настоящей. Только с детьми, всецело отдаваясь им каждый урок ежедневно вот уже чертову прорву лет. Но стоило появиться Стасу и вся уверенность, вся такая идеальная и выверенная роль сломалась, как тонкая веточка от сильного порыва ветра. Мой ветер носил имя и снова вырвал с корнем мою уверенность в завтрашнем дне. — Ты была отличницей, всеобщей любимицей, — уловила его насмешливые слова. — Умница, красавица. Вот только подруг у тебя не было. А мальчишки воспринимали, как своего парня. Потому что считали, что с тобой можно только дружить. Или жениться.
И почему я не удивлена, что он столько знает? Он всегда все знал обо всех, даже когда был самым обычным подростком. Умело читал людей, обнажая их души, сдирая маски и никого не щадя своей жестокой и циничной правдой.
— Снова на ты? — не удержалась от издёвки, только чтобы не поддаться и не спросить, зачем он узнавал обо мне. Искал?
И какая-то часть меня наивно встрепенулась, отчаянно желая, чтобы искал. Все эти десять лет. И чтобы сегодня он меня нашел и выкрал из башни, как ту Рапунцель, чтобы показать мои заветные огоньки.
Фыркнула, сдерживая смех. Какая глупость верить в то, чего нет. И зачем? Он не мой, а я не его. Так никогда не было и не будет. Так зачем мечтать о глупостях?
— А ты снова решила включить училку?
— Снова? — даже не заметила, как он спровоцировал, а я поддалась. Ведь не хотела же с ним говорить. Просто добраться домой и снова спрятаться за кирпичными стенами, по кусочкам собирая себя после урагана по имени Стас Беляев.
— Ты всегда это делаешь, когда дело доходит до самого сладкого. И я всеми конечностями за, но в моей постели. Я очень даже за, — понизил голос до шепота. И мне невольно пришлось притормозить, чтобы слышать каждое его слово. Потому что уже поддалась и не могу остановиться. — Можем прямо здесь сыграть в девственника и развратную училку. Давно мечтал оттрахать тебя в укромном местечке, а тут такой повод. Ммм...я прям вижу тебя сверху...как ты насаживаешься на мой член… — и резко прижал меня к себе так, что я в полной мере ощутила его возбуждение. И нечто дикое разнеслось по венам жидким огнем. Захотелось вжаться в него и потереться, как кошке. Прикрываю глаза, спиной ощущая, как барабанит в груди его сердце. А между ног все горело и нуждалось в его прикосновении. — Пиздец, Бабочка, — выдохнул хрипло, опаляя шею дыханием, — скажи, что ты сейчас мокрая.
