Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 127
И хотя всякий, кто замечал, как он слоняется по улицам или бродит по пляжу, счел бы его скорее обычным бродягой, чем волшебником, две чудесные вещи у него все-таки были.
Во-первых, свинья, которая видела ветер и умела летать на нем. От пятачка до кончика хвоста она была розовая и чистенькая, и такая большая, что хоть на ярмарку езжай, — что Долговязый иной раз и делал, — а еще она разговаривала. Не на свинячьем языке, и даже не на свинячьей латыни, а на самом настоящем английском, который понял бы всякий, кто дал бы себе труд послушать. Имя хрюшки менялось от рассказа к рассказу, но к тому времени, когда Кристи решил-таки записать эту историю, они с Эллен остановились на варианте Бригвин.
Другой волшебной вещью был длинный кусок бечевы с четырьмя путаными эльфийскими узлами, чтобы вызывать ветер. По одному на каждую сторону света. Север и юг. Запад и восток. Стоило ему развязать узелок, как налетал ветер, и тогда Долговязый вскакивал на Бригвин и мчался за ним, высматривая среди крутящихся в воздухе обрезков и ошметков какое-нибудь сокровище или талисман, хотя что для него было сокровищем, другой просто выбросил бы на помойку, а его талисманом могла оказаться старая пуговица или спутанный обрывок шерстяной нити. Но наш гном выгодно продавал свои находки лесным ведьмам, колдуньям и прочей публике на ярмарке, которая начиналась далеко за полночь, когда все добропорядочные граждане уже сладко спали в своих постелях, отдав пляжные городки в распоряжение тех, кто прячется днем и разгуливает по улицам ночью.
Эллен всегда носила при себе бечевку с четырьмя сложными узлами, но сколько бы она ни развязывала их, нужного ветра ей приходилось ждать, как и всем остальным. Конечно, она знала, что только в сказке можно заманить ветер в веревочный узелок и выпускать его оттуда по своему желанию, и все же надеялась, что, может быть, хотя бы раз крошечное чудо прокрадется на цыпочках в реальную жизнь. А пока ей приходилось довольствоваться историями, которые сочиняли писатели наподобие Кристи.
Сам он называл свои странные сказочки мифосказами. Все это были призраки встреченных им чудес, тени, которые они отбрасывали на бумагу.
Курьезы. Одни очаровательные, другие пугающие. И все одинаково завораживающие. Глупость, которой, как он посмеивался, один глупец заражает другого.
Эллен улыбнулась. Да, конечно. И все же при подходящем ветре...
С Кристи она никогда не говорила о Круглых Людях, и все же не сомневалась, что он их знает.
На балконе двумя этажами выше дорожки, что вилась вдоль всего пляжа, Эллен, крепко зажав книжку Кристи в руке, умирала от желания увидеть пухлых колобков еще хотя бы раз. Океан выбивал по песчаной полосе берега свой вечный ритм. Легкий ночной ветерок подхватывал пряди ее волос и бросал их ей в лицо.
При подходящем ветре.
Что-то трепетало у нее внутри, будто разворачивались, готовясь к полету, какие-то крылья. Она встала с кресла, положила книгу на плетеный подлокотник и вошла в комнату. Спустилась по лестнице, шагнула на улицу. В ушах гудело, наверное, от возбуждения кровь быстрее побежала по жилам, а может, это просыпалось эхо давно умолкнувшей памяти — тихие голоса, глубокие, утробные, точно и впрямь исходили из толстеньких животиков, прямо из-под диафрагм, затянули свою песню.
«А вдруг сегодня ветер как раз подходящий», — думала она, ступая на дорожку. Из-за нефтяных вышек на горизонте выглядывала четвертинка луны. Эллен опустила руку в карман брюк и намотала на палец бечевку с узелками, которая лежала там. Стало совсем темно, для Круглых Людей уже, конечно, слишком поздно, и все же она не сомневалась: что-то ждет ее на улице. Может быть, всего лишь воспоминания. А может, и чудо, которое как-то пропустил Кристи.
Есть только один способ это проверить.
2
Перегрин Лори был остролиц, как хорек, — узкоплечий худенький подросток в джинсах и рваной футболке. Он сидел в дверном проеме, подтянув колени к подбородку, двухдюймовый «ирокез» из разноцветных волос топорщился ото лба до самого затылка, точно гребень на спине у ящерицы. Обхватив себя руками, он с трудом сдерживал слезы, так невыносимо жгло при каждом вдохе грудь, да и синяки на ребрах тоже давали о себе знать.
Чертовы жлобы на пляже. Эти уроды чуть его не прикончили, и некого винить, кроме самого себя. Шел себе, не спеша, через автостоянку, а тут как раз машина подъехала. Ему бы ноги сделать, но нет, куда там. Надо ведь было порисоваться, остановиться да еще смерить их холодным взглядом, когда они, пьяные, начали из машины вываливаться. А когда до него дошло, сколько их там и что именно они собираются с ним сделать, бежать было уже поздно. Все, что он мог сделать, это стоять и напускать на себя храбрый вид, хотя сердце колотилось как бешеное, и надеяться, что сможет отбрехаться, ибо в одиночку ему с этой бандой ни за что было не справиться.
Но они не разговаривать приехали. Набросились сразу. Он, правда, тоже кое-кому врезать успел, но с самого начала знал, что все бесполезно. Не прошло и нескольких минут, как он уже лежал на земле, прикрывая от пьяных ударов живот и голову и матеря их на чем свет стоит каждый раз, когда ему удавалось набрать обжигающего воздуха в легкие.
Бугер выждал, когда он начнет корчиться от боли под ногами нападающих, и только тогда появился. Черный и весь какой-то замасленный, с горящими глазами и ртом, полным острых длинных клыков, он выскочил из-под пирса, который тянется вдоль всей автостоянки. Не было бы так больно дышать, он бы от души посмеялся над тем, как его обидчики шарахнулись от этой твари и с выпученными от ужаса глазами помчались к машине. Шофер рванул с места так резко, что только шины завизжали, но бугер все равно успел шарахнуть кулаком по заднему крылу.
Потом вернулся посмотреть, как он, — черная кошмарная башка склонилась над ним, принюхиваясь, когда он сел и начал вытирать с лица кровь, но отодвинулась, едва он протянул руку. Бугер вонял, как помойка, а выглядел и того хуже, — казалось, эту корявую приземистую тварь с кривой рожей, горящими как угли глазами и противной, липкой на вид шкурой только что выковырнули из какого-то чудовищного носа. Форменный бугер, иначе и не назовешь. Живой, к тому же с когтями и зубами. Шляется за ним с тех самых пор, как он сбежал из дому...
Его родители были упертыми хиппи. Жили они в Западном Голливуде, и чем старше он становился, тем больше их стеснялся. Одно имечко чего стоит. Лори еще куда ни шло, но Перегрин... Не откуда-нибудь, а прямо из книжки этой, «Властелин колец». Чтиво, конечно, классное, но ребенка-то зачем так называть? Спасибо, что хоть не Фродо или Бильбо. Когда Лори подрос и научился думать собственной головой, первое, что он сделал, выбрал себе другое имя и с тех пор отзывался только на Риса. Правда, тоже из книжки, зато звучит круто. С такими предками, как у него, лишняя крутизна не помешает.
Его старик до сих пор волосы до пояса носит. И очечки круглые в металлической оправе, и музыку слушает такую же придурочную, как его видок. Старуха не намного лучше. Толстая, как китиха, волосы кудрявые, русые, такой же длины, что и у отца, только она их в косу заплетает. Бывало, домой поздно придешь, а там все травкой вперемешку с каким-то дымом сладким провоняло, предки обдолбанные на тебя таращатся и несут что-то про связь с космосом и прочее дерьмо в том же духе. А когда кто-нибудь из взрослых начинал к нему приставать, как он, мол, выглядит да почему в школу не ходит, отец всегда отвечал, пусть делает что хочет.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 127
