— Этот человек, — начала она храбро, но голоссорвался — следствие недолеченной простуды. Рядом, заглушая ее слова, залаяласобака. Приближался охранник, держа рвущегося с поводка пса. Она не дастзаткнуть себе рот. Подстегиваемая отчаянием, она начала снова:
— Этот человек... — На сей раз вышло громче.Собака, на счастье, умолкла. Те двое, что явились с ней, нетерпеливо ожидалипродолжения. Сейчас она пожалела, что не рассказала им все сразу, рассчитываяна более сильный эффект от своих слов на месте. Ну давай же, говори!
— Этот человек ответственен за то...
Прежде чем ее губы успели произнести следующиеслова, их запечатал чужой жесткий рот. Алису закружило, понесло. ДантеД'Акьюани накинулся на нее, обхватил сильными руками, приподнимая в воздух,прижимая к груди. Что происходит, она понять не могла.
Его запах... терпкий и горячий. Ощущение егогруди... упругой, жесткой. И твердые губы. Изучающие, проникающие глубже.Внезапно она перестала вообще что-либо соображать, она таяла, теряя контрольнад собой. Кто-то здесь определенно сходит с ума.
Данте поднял голову, и перед глазами все закружилось.Сейчас, глядя в ее лицо, исцарапанное там, где ее задели шипы, сквозь которыеона продиралась, он не мог понять причин, заставивших его поступить так, какон поступил. Большущие глаза изумленно смотрели на него, ресницы слиплись иоттого казались еще роскошнее. Губы пухлые, розовые. Дрожащие. Все ее телодрожало, руки упирались ему в грудь. Откуда она взялась?
Охранник что-то выкрикнул, и Данте очнулся.Понял, что держит эту женщину приподнятой над землей, прижатой к груди, и резкоопустил вниз, почти бросил, вынужденный признать тот факт, что возбужден допредела.
Он сознавал, что, как бы ему ни хотелось отброситьэту незнакомку назад, в компанию к папарацци, что-то более сильное егоудерживает. Не мог он и разумно истолковать инстинкт, заставивший его заткнутьей рот таким вот образом.
Охранник выдвинулся вперед, ухватил обоихпапарацци за шкирку, легко приподнял. Репортер кричал:
— Мистер Д'Акьюани, незадолго до того васвидели с Александрой Маччи! Что это значит? Не хотите ли сообщить, кто вашановая девушка? Выяснить будет нетрудно...
Без комментариев! — хотелось рявкнуть Данте,но по неведомой ему причине он промолчал, понимая единственное: эту женщинуотпускать нельзя, потому что она — темная лошадка. Упрямство, с которым она егопреследует, подтверждает, что просто отмахнуться от нее не получится. Следуетокончательно прояснить ее намерения. Кроме того, сейчас ему необходимополностью исключить всякое нежелательное внимание прессы. Что, собственно, сним такое?
Охранник, конечно, конфискует камеру, но присовременных технологиях нельзя быть уверенным, что назавтра снимок этогопоцелуя не окажется в газетах.
Ты и так целовал ее перед всеми, им не нужнафотография... — промелькнуло в мозгу.
— Подожди, — голос Данте сорвался. Охранникоглянулся.
Алиса глядела на все словно сквозь стекло. Егопоцелуй — если это можно так назвать — отравил ей кровь, мозг, лишил ееспособности говорить и что-либо делать. Оставалось лишь беспомощно стоятьприжатой к боку Данте. А тот вкрадчиво улыбнулся:
— Боюсь, что ситуация очень банальна. Выпослужили орудием любви. Я действительно виделся недавно с Александрой. Желаязаставить тебя ревновать. — Он взглянул вниз на Алису, взял ее за руку. Стиснултак, что ее рука побелела. Для зрителей жест должен был казаться нежным — онкоснулся губами тыльной стороны ее ладони. — И преуспел.
Рот репортера открылся — видимо, он не ожидал,что Алиса может заинтересовать такого, как Данте. Алиса и сама так полагала.
С такими способностями Данте только в киносниматься. Изображая нежное внимание перед публикой, он одновременно ухитрялсясмотреть на Алису с отвращением.
Репортер крикнул:
— Откуда она взялась?
— Могу я иметь секреты? Или вы считаете, чтоможно строить серьезные отношения на виду у всех?
Алиса оглушенно соображала, как будет выпутыватьсяиз заварившейся каши.
Данте же тихо ненавидел ее. Как она посмелавлезть в его жизнь? Загнать его в ловушку? Но улыбка его оставаласьвежливо-холодной.
— Не стоит добавлять, что это последний раз,когда я спускаю вам нарушение границ моих владений. В следующий раз ненадейтесь так легко отделаться. — Он прижал к себе Алису. — Радуйтесь, чтолюбовь делает меня великодушным.
С этим напутствием репортер и его напарникбыли выпровожены на дорогу. Ноги Алисы отказывались ее держать. Как глупо былополагать, что это сойдет ей с рук. Разве что ей очень, очень сильно повезет.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Но уж везучей Алиса себя не чувствовала.Голова не переставала кружиться, а Данте меж тем отдернул от нее руки, словноона была заразной.
— Заходите в дом.
Он сделал к ней шаг, и она отпрянула. Неизвестно,что на уме у этого человека. Вид его, во всяком случае, внушает страх.
— Попрошу без шума, леди. Внутрь. Немедленно.
На ватных ногах Алиса вошла в дверь. Заметиластул и плюхнулась на него, всерьез опасаясь, что упадет.
— Встать. Разве я разрешил садиться?
Алиса подняла глаза, лицо ее побледнело ещебольше.
— Пожалуйста... я...
Данте подался вперед, стащил ее со стула. Двебольшие руки держали ее, как тряпичную куклу. Она и чувствовала себя тряпичнойкуклой.
— Как ты посмела? Как ты посмела сунуться намое личное пространство, притащить с собой этих негодяев?
Всматриваясь сейчас в лицо Данте, Алиса ненаходила его более красивым — настолько исказил его гнев. И извлекла изневедомых внутренних ресурсов собственный гнев. Где он прятался до того, одномубогу известно.
— А вот и посмела, мистер Д'Акьюани. Потомучто кое-кто, кого я люблю, лежит сейчас в больнице и очень нуждается в помощи.Помощи, которую я дать не могу. Как мне ни противно приходить сюда и общаться стаким аморальным типом, как вы, выбора у меня нет. — Горечь переполняла ее. —Поверьте, лазить через заборы и продираться через колючие кусты — не самоелучшее, на мой вкус, развлечение. Если припомните, я пыталась достучаться довас на прошлой неделе, но слушать вы не пожелали.
— Делать мне нечего, кроме как слушать всякуючушь, — огрызнулся он.
Алиса вспомнила панику, руководившую всеми еедействиями, страх при встрече с ним. Но останавливаться нельзя. И бытьвоспитанной ей непозволительно. Она попыталась говорить спокойно:
— Я пробовала договориться о встрече с вами,только без толку. Легче добиться аудиенции у папы римского.
