Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
“…я совершенно безобиден”.
Губы кривятся в кислой улыбке, а в груди стягивается холодный тошнотворный комок неопределенности, который я никак не могу распутать.
Разве вы не знаете, капитан, что ландыш — смертельно ядовит?
Разумеется, матушка не отказывает. Лепечет что-то тихонько, кокетливо поправляет выбившуюся из прически прядь волос и то и дело касается кончиками пальцев руки Альгира. Воздушная, невесомая и нереальная, она, как никогда, далека от меня в этот момент. Я чувствую себя камнем, на котором весело щебечет беззаботная птица.
Даже если с небес свалятся обе луны, то ее решительное: “Конечно-конечно, капитан, все, что захотите” — не изменится ни на одно слово. Я пытаюсь возражать — очень деликатно, конечно, но настойчиво, ведь это поместье — мой дом.
Моя единственная крепость, где все знакомо и привычно.
Необходимость проводить церемонию в чужом замке пугает, но разве я могу что-то изменить?
Матушка только раздраженно цыкает, взмахивает рукой, как крылом, и лучезарно улыбается капитану, будто мои слова — досадный шум.
— Нам придется уехать раньше, чтобы подготовить все к вашему приезду, — Альгир говорит мягко, как с ребенком, его взгляд искрится лукавством.
— Не переживайте, капитан! — чирикает матушка, а я едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. — Нанна! Надеюсь, у тебя все готово?
Можно подумать, у меня столько вещей, что на их сбор придется потратить несколько дней.
— Да, мама, — тихо отвечаю я и стараюсь смотреть перед собой и не сталкиваться взглядом с женихом. Кто знает, как он воспримет мое недовольство, что скажет и не сочтет ли это капризом избалованного ребенка.
Смотрю в сторону, туда где пышно цветут темно-синие бархатные гортензии — гордость и радость матушки — и в голову приходит мысль, что у незнакомца из сна глаза были такого же оттенка.
Воспоминание бьет по щекам раскаленным стыдом и скручивает живот, выворачивает меня наизнанку и заставляет сбиться с шага. Всего на мгновение, но мне кажется, что все обязательно это заметят, однако никто не обращает внимания. Альгир все еще прислушивается к матушке, а она рассказывает ему какую-то нелепую чушь.
По большей части слухи и сплетни, в которых ни капли правды.
С трудом отрываюсь от цветов и бреду вперед, как в тумане, не в силах глубоко вдохнуть или отбросить непрошенные воспоминания. На языке перекатывается вкус чужих поцелуев, кончики пальцев покалывает от одного невыносимого желания — коснуться раскаленной, как песок пустыни, кожи незнакомца.
Наваждение какое-то!
“Скажи мне “да”, Нанна”.
Я не могу!
До меня, как сквозь вату, долетает восторженный голос матушки и тихий рокочущий ответ Альгира.
О чем они говорят?
Приди в себя, Нанна! Соберись!
— Прекрасно! — матушка хлопает в ладоши и вспархивает вверх по лестнице к двери, ведущей в гостиную. Я уже слышу перезвон тарелок и крохотных чайных чашек из тончайшего фарфора, приготовленных и оттертых от пыли специально к визиту капитана.
Прикрыв глаза, я глубоко вздыхаю и молюсь о терпении, чтобы выдержать сладкое до приторности щебетание и невозможный, полный гроз взгляд жениха.
Остаток дня быстро превращается в какой-то кошмар наяву, и на закате я уже готова вскочить на коня и нестись навстречу солнцу, подальше от пристального, невыносимого внимания матушки, которая беспокоится совершенно по любому поводу и проверят все по тысяче раз. Она перекладывает мои вещи так и эдак, неодобрительно рассматривает белье, цыкает, причмокивает и переступает с пятки на носок, доводя меня до состояния близкого к слепой ярости.
“Она просто нервничает, — успокаиваю себя я. — Я же знаю, как болезнь сказывается на ее эмоциональном самочувствии. Перетерпи, сцепи зубы, дождись отъезда — и вздохни спокойно”.
Спокойно, как же! Почему мне все время кажется, что я иду прямо в пасть к голодному льву?
Все смешивается в кашу, проносится перед глазами размытыми картинками, обрывками фраз, всхлипами матушки, которая в последний момент поддается тревоге и будто впервые понимает — дочь вот-вот уедет и после церемонии мы будем видеться разве что по большим праздникам, если вообще будем. Слишком неспокойно стало вокруг: Кидонию раздирают конфликты. Двенадцать великих островов готовы вцепиться друг другу в глотки при любой удобной возможности.
Я едва ли слышу прерывистый шепот матушки, когда она порывисто обнимает меня и чмокает в щеку. Закат окрасил ее лицо красным, как и хрустящий снег под нашими сапогами, и я тяжело сглатываю, чувствуя — вот он, дурной знак. Безмолвный запрет на это путешествие.
Но что я могу сделать? Ничего.
Устроившись в седле, я бросаю на поместье прощальный взгляд, и мне кажется, что в окне моей комнате кто-то стоит.
Зыбкая, размытая тень, которая рассматривает меня и держится тонкой рукой за горло, будто зажимает рану.
— Мы будем у Врат через два часа, — шепчет мне Альгир, подъехав вплотную. — Как вы себя чувствуете, Нанна? Вы за целый день не проронили ни слова.
— Я не имела права возражать, — я позволяю себе слабую улыбку, на которую Альгир охотно отвечает, будто мы сто лет знакомы. — Хотя и не хотела покидать дом так поспешно. Это место дорого мне, вы понимаете?
— Разумеется, — капитан серьезно кивает. — Мне очень жаль расстраивать вас, но приказы правителя — прежде всего. Мне не хотелось откладывать церемонию на неопределенный срок.
Попробовали бы вы отложить, Альгир.
Матушка бы от вас не отстала.
Воображение тут же вырисовывает картины того, как она написывает капитану длиннющие письма с жалобными вопросами, и я невольно смеюсь, прикрывая рот рукой.
— Надеюсь, вы хорошо держитесь в седле, — Альгир хитро улыбается.
Гордо вскинув подбородок, я пришпориваю коня и рвусь вперед, взметая за собой снежную крупу и мысленно представляя, что вот сейчас смогу оттолкнуться от земли и взмыть в бесконечное небо.
“Вратами” Альгир называет ничем не примечательную арку, стоящую чуть в стороне от основного пути.
Слуги, сопровождающие нас от поместья, быстро расчищают узкую тропку для лошадей и держатся чуть в стороне, недобро поглядывая на зеленовато-черный камень, светящийся изнутри.
Суеверный страх в людях силен, тут ничего не сделаешь.
На первый взгляд место кажется заброшенным, но я точно знаю — никто без магического дара не может пройти по этой тропе. Ничего удивительного, ведь когда-то, столетия назад, эти “короткие дороги” создали правители Эронгары, чьи имена запрещено произносить вслух. Великие чародеи прошлого оставили после себя много неизведанного, и Двери-в-Тень — лишь одно из таких чудес.
Альгир выглядит расслабленным, даже слишком, учитывая рядом с чем мы стоим. Что-то есть в его лице от беззаботного мальчишки, который только удивляется чудесам, но не боится их — и готов протянуть руку навстречу настоящей магии, стоит ей лишь позвать его.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
