— Ужасно не хочется оставлять тебя в такой момент, — Дэймор говорил совершенно искренне, — но, увы, нужно. Дождись меня, сладенькая!
Глава 2
Как же больно! Безумно, невыносимо, нечеловечески. Где же проклятый Изгой? Нашел время его помучить! Еще немного, и мучить будет некого. Неужели так и не придет? Выходит Йеланд зря выгнал лекарей, рассчитывая на помощь Странника? Те ни в какую не соглашались оставить его величество в столь опасном положении, но королю чудом удалось настоять на своем. И как им потом объяснить внезапное исцеление? Хотя какая разница? Только бы выжить, а уж с мелочами он как-нибудь разберется. Скорее всего, чудесное возвращение к жизни только придаст ему благоговения в глазах подданных. Но это будет потом, когда безжалостная боль перестанет выворачивать внутренности наизнанку.
Каждое движение причиняло неимоверную муку. Король пытался придать телу положение, способное хоть немного облегчить страдания, но не находил его. Только зря сбивал простыни, пропитавшиеся потом и кровью, просочившейся из-под повязок. Привычный красный цвет балдахина казался теперь зловещим, тяжелый алый бархат, хоть и не прикасался к телу, словно давил на него, причиняя дополнительные мучения.
Отчаявшись, Йеланд был уже готов кликнуть обратно врачей, когда наконец появился Изгой.
— Чего тебе опять? — недовольно вопросил он. — И тебе не кажется, что непочтительно принимать меня в спальне?
— А ты не видишь, что я умираю?! — с горечью отозвался Йеланд.
— Ах да, действительно, — Дэймор наконец соизволил обратить внимание на повязки, пропитавшиеся кровью. — И как это тебя угораздило? Неужели, заговор?
— Давай я расскажу тебе позже, а сейчас, будь так добр, исцели меня.
— Звучит как приказ, — Изгой нахмурился.
— Дэймор, я молю помоги мне, — с трудом проговорил король, смирив гордость и возмущение. Но, не удержавшись, добавил: — Неужели даже на Грани я должен лебезить перед тобой?
— Ты прав, не должен, — неожиданно легко согласился Изгой. — Не стоит зря унижаться.
— Зря? — неясное, но страшное предчувствие кольнуло сердце, которое и без того билось рваными толчками.
— Ну да, — спокойно кивнул Странник. — Я не стану тебя исцелять.
— Но почему? — от ужаса из горла вырывался лишь хриплый шепот вместо слов.
— Мог бы соврать, что недавно потратил слишком много сил на исцеление одной прекрасной принцессы, но не стану. Сил у меня хватило бы на вас обоих. Вот только в ее здоровье я заинтересован, а в твоем — нет. Впрочем, если ты выживешь самостоятельно, я за тебя порадуюсь. Хотя вряд ли, — он бросил многозначительный взгляд на рану.
— Какая принцесса? Что ты несешь?! Спаси меня! — каждое слово отдавалось чудовищной болью в животе.
— Сказал же, что не стану. Если хочешь знать причину, она проста — ты надоел мне, Ильд. Не столько твои жалкие просьбы, сколько ты сам. Тебе незачем жить. В твоей жизни нет смысла, согласись.
— Как я могу с этим согласиться? — задыхаясь от боли и ужаса, прошептал Йеланд.
— Ах да, все вы люди такие. Не более, чем крохотные штрихи, не способные увидеть картину целиком. Каждый свинопас мнит, что без него мир рухнет.
— Но я не свинопас, я — король. Подумай, что станет без меня с Эларом.
— Надеюсь, будет весело, — Странник улыбнулся, как мальчишка, задумавший отличную каверзу. — Да ладно, не страдай ты так. В конце концов, у тебя есть брат. Хотя без наследника престола было бы, пожалуй, интереснее.
— Ты убьешь Нейри? — спросил Йеланд, испытывая вместо ужаса какое-то обреченное согласие с подобным исходом.
— Не убью, — ухмыльнулся Изгой. — Пока. А там видно будет. Так что можешь умирать спокойно, безвластие Элару в ближайшее время не грозит.
— О чем ты говоришь, Дэймор! Мне плевать на Элар, я хочу жить! Спаси меня, умоляю! Требуй, чего хочешь. Я могу основать новую веру. По всему Элару будут поклоняться тебе. Я заложу прекрасные храмы, заставлю поэтов и историков воспевать твои деяния. Я…
— Уймись, король, мне это не нужно. Сам подумай, если бы я жаждал, подобно Маритэ, людского поклонения, то добился бы его без твоей помощи. Но мне не нужны молитвы жалких людишек, как ты, вспоминающих о божествах лишь в минуты нужды. Быть богом бессмысленно, утомительно и скучно.
— Чего ты тогда хочешь? — простонал Йеланд.
— Да ничего я не хочу. Меня все устраивает, как есть. Да и какой смысл становиться богом в мире, от которого скоро останется лишь воспоминание?
— О чем ты? Что будет с миром?
— Ничего, о чем бы тебе следовало переживать, король. В твоем положении есть свои преимущества. Что бы ни ждало дальше Анборейю, тебя это не коснется. Иногда своевременная смерть — благо. Порадуйся хоть этому напоследок. А я, пожалуй, тебя оставлю. Меня ждут.
— Дэймор, не оставляй меня! — взвыл Йеланд, не обращая внимания на боль. — Пожалуйста, окажи последнюю милость. Я обещаю никогда больше не беспокоить тебя просьбами. Я отдам кольцо. Только спаси!
— Помнится, ты обещал не донимать меня просьбами, если я верну тебе Лотэссу. Справедливости ради признаю, что я не отдал ее тебе, а значит у тебя осталось право взывать ко мне. Однако, смею предположить, что сегодня был последний раз. Мне при любом раскладе не стоит больше опасаться твоей назойливости, Ильд.
— Лотэсса, — мутнеющее сознание выхватило знакомое имя. — Что с ней?
— Все в порядке. Я ее спас, — Изгой ухмыльнулся. — Можешь умирать спокойно.
— Спас? От чего? Ей угрожала опасность?
— О да, страшная опасность. Если бы не я, твоя любимица стала бы женой Малтэйра и королевой Дайрии.
Раздирающая нутро боль и даже страх смерти на миг отступили перед услышанным известием.
— Лотэсса — женой Дайрийца?! Это немыслимо!
— Отчего же? — Дэймор пожал плечами. — Довольно предсказуемый расклад. Признайся, ты этого и боялся?
— Но я верил, что она не падет так низко, — прошептал Йеланд. — Ты сказал, что спас ее?
— Я забрал ее у Малтэйра сразу после трогательных объяснений в любви, поцелуев, объятий и всего остального.
Минуту назад казалось, что сильнее страдать невозможно, но теперь, утопая в ревности и бессильном отчаянии, король понял, что есть вещи, которые наносят раны пострашнее кинжалов.
— Как она могла?!
— Да ладно, брось убиваться, — Изгой ухмыльнулся, довольный каламбуром. — Тебе-то что за дело теперь? Мог бы пожелать девочке счастья. Вижу, твоего благородства на это не хватит. Моего, признаться, тоже. Я бы мог оставить голубков тешиться своей любовью, но предпочел забрать Лотэссу.
— Так она здесь? Ты позволишь мне увидеть ее? — внезапная надежда сверкнула молнией на черном небосводе отчаяния.
