Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140
– Наверное. Лучше верить, что все получится. Если не веришь, тебе крышка.
– Точно.
– Послушайте, – проговорил Джерин, отчаянно пытаясь избавиться от дрожи, вызванной внезапным страхом. – Я не говорю, что большинство из нас не выживет. Дело в другом.
Ветеран обратил к нему изуродованное лицо. С приходом ночи длинная мерцающая полоса в небе, изогнутая как скимитар, проступила отчетливо, рассекая тучи над головой и проливая мягкий неровный свет на все, что Темный Двор счел достойным освещения. Отблески этого света отразились в глазах бывшего солдата, чей внимательный взгляд устремился на Джерина.
– А в чем? – спросил он тихо.
Происходящее странным образом напоминало постановку, один из тех маленьких уличных спектаклей, которые он помогал устраивать на рынке Стров, чтобы собрать публику или выдоить прохожих, взывая к сочувствию. Неужели на вопрос ветерана можно ответить единственным правильным образом? Даже если так, Джерин понятия не имел, каким должен быть ответ. Юноша огляделся и увидел, что собратья по несчастью смотрят на него.
Он прочистил горло.
– Мы не привыкли к пустынной жаре. И половина из нас уже страдает от насморка, будь он неладен. Мы заболеем и от усталости начнем спотыкаться. Несколько дней похода по равнине со жратвой, которую нам дают, не заботясь о том, кто выживет, а кто нет, – и ни один не будет в состоянии совершить побег. Это наш последний шанс.
Выживший с Раджала отвесил ему затрещину. Тигет взвизгнул и от удара перевернулся на бок. Открыл рот, чтобы что-то сказать, но ветеран вперил в него свирепый взгляд, и толстяк передумал. Затем бывший воин с изуродованным лицом опять повернулся к Джерину. Поманил его закованной в кандалы рукой.
– Если у тебя есть идея, малый, сейчас самое время ею поделиться.
Глава вторая
Вдоль передней кромки взмывшего вверх лезвия блеснул солнечный свет, а затем оно проворно двинулось обратно.
Эгар Драконья Погибель хмыкнул. Чуть склонил голову набок и почувствовал, как сталь царапает кожу. Строго приказал себе не шевелиться и уставился в потолок цирюльни.
Это оказалось труднее, чем он помнил.
– Не извольте беспокоиться, господин, – промурлыкал цирюльник и большим пальцем ловко снял с лезвия пену, стряхнул ее в тазик. Наклонился поближе, чтобы еще раз провести инструментом по намыленной шее Драконьей Погибели, и от сосредоточенности в его голосе зазвучали напряженные нотки: – Вы теперь в Ихельтете, коронованном владыке цивилизованных городов. В этом кресле сидели гостившие у нас сановники со всех уголков известного мира. И ничье горло не пострадало.
Эгар гневно покосился на цирюльника одним глазом – задача не из простых, когда голова повернута под таким углом.
– Я этим не в первый раз занимаюсь, знаешь ли.
– Что ж, господин, тогда вам будет приятно услышать, что нас двое. – Цирюльник опять вытер бритву начисто и повернул голову клиента в другую сторону. – Вот так, и не шевелитесь. Спасибо. Должен заметить, не припоминаю, чтобы мне раньше доводилось обслуживать вашу достопочтенную особу. Меня рекомендовал кто-то из ваших степных собратьев?
– Мои степные собратья не заплатили бы такие деньги.
Действительно, большинство маджаков в Ихельтете оставались бородатыми, как у себя дома, на северных равнинах. Зачем тратить кучу денег, чтобы соскрести с лица волосы, которые все равно отрастут через неделю? И вообще, зачем брить бороду? Она от солнца защищает, верно? Щекочет девок, чтобы знали – с ними был мужик, а не мальчишка. Ее можно подстричь, коли понадобится – если в имперской бригаде наемников, куда ты записался, действуют строгие правила на сей счет. А в остальном…
Наклонившись, чтобы изучить дело рук своих, цирюльник слегка нахмурился.
– Позвольте не согласиться, господин. На прошлой неделе у меня побывали ваши собратья. Молодые парни, и судя по разговорам, недавно в городе.
Эгар хмыкнул.
– Видать, им платят лучше, чем платили мне в их возрасте.
– Возможно. Насколько я помню, они были в одеяниях гвардейцев Цитадели.
– Гребаной Цитадели?!
Он бросил быстрый взгляд на цирюльника – уж не оскорбился ли тот? Имперцы были до нелепости щепетильны в вопросах религии, постоянно ссылались на придуманную клириками книгу, расписывающую все правила, и к их нарушениям относились без юмора. Обычно Эгару было плевать на чьи-то задетые чувства, но не стоит сердить человека, который держит бритву у твоего горла.
– Как вам сказать, господин… – Погруженный в работу цирюльник явно забыл о религиозном рвении. Он провел бритвой от глаза Эгара к уху; его движения были такими же плавными и отработанными, как голос и добродушные банальности, которые он произносил. – Ряды Священной гвардии сильно поредели во время войны. Множество праведников стали мучениками.
– Да что ты говоришь.
Эгар видел кое-какие боевые действия с участием мучеников во время южной кампании, от них даже его бывалой наемнической душе делалось не по себе. Мужчины и мальчики, которым едва исполнилось двенадцать-тринадцать лет, бросались на ряды ящеров с возгласами из Откровения на устах. Большинству в лучшем случае удавалось нанести единственный удар, прежде чем рептилии-пеоны приканчивали их когтями или зубами. Они тысячами умирали на поле боя, оглашая его воплями, пока командующие надзиратели следили за происходящим и возносили молитвы о победе.
На выступе скалы рядом с Эгаром другой командир наемников-маджаков сплюнул в грязь и покачал головой:
«И они еще называют нас берсеркерами?»
Что ж, в этом суть Ихельтета. Он убаюкивает цирюльнями и банями, книгами и сводами законов, а потом, внезапно, когда совсем не ждешь, хваленые атрибуты имперской цивилизации отваливаются, как тряпично-глиняная маска состоятельного прокаженного, и ты вдруг оказываешься лицом к лицу со скалящейся жутью, что таилась под ней, – с жестокими и самодовольными кочевниками, уверенными в собственном превосходстве и в том, что вера позволяет им насаждать господство везде, где получится.
«Не слишком обольщайся на наш счет, – как-то раз рассудительно сказала ему Имрана. – Не будь Черного народа, мы, скорее всего, так и остались бы кучкой кровожадных конных племен, грызущихся за территорию».
Цирюльник закончил орудовать бритвой, вытер лицо и шею Эгара влажным полотенцем и принес горящую свечу, чтобы подпалить волосы, растущие из ушей. Это был болезненный процесс: поджечь на долю секунды и потушить, прижав ладонь; повторить. Но Эгар стоически терпел, не протестуя. Скоро ему исполнится сорок, и об этом не хотелось вспоминать каждый раз, глядя в зеркало. Волосы в ушах, седина в бороде и шевелюре, морщины на лбу и щеках, которые никогда полностью не исчезали, как бы не менялось выражение лица, – все накапливалось, и Драконьей Погибели это было не по нраву.
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140
