Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Сорок минут погони, пятьдесят минут, час десять минут.
– Цель в двадцати кабельтовых, курсовой угол двести шестьдесят пять.
– Лево на борт!
Лодка развернута на девяносто градусов, дизеля заглушены, валы винтов вновь переведены на электромоторы, лодка в позиционном положении, нос притоплен, чтобы торпеды, вылетев, не шлепнулись на волну, электромоторам дан малый ход.
– Носовые аппараты – товсь!
Волны перебивают шум винтов, рулевые-горизонтальщики застыли, готовые мгновенно переложить рули в момент, когда лодка, выпустив торпеды и потеряв вес, всплывет с дифферентом на корму.
– Носовые – пли!
Лодка дернулась, словно матка, выбросившая плод, торпеды веером ушли в синеву, старпом и вахтенный на центральном посту, скачущие секундные стрелки хронометров.
– Сто секунд – нет попадания.
– Сто двадцать секунд – нет попадания.
– Сто сорок секунд – нет попадания.
– Цель сманеврировала!!
– Погружение!
– Перезарядить носовые!
– Следовать на перископной глубине!
– Курсовой угол цели?
– Цель не фиксируется.
– Панорамный осмотр.
– Цель не фиксируется.
– Какого черта?!
Смятение на центральном посту, прерывистое гудение мотора перископа. Невольно дернувшись, вытянув шею, я слышал, как Вагасков, метнувшись, оттеснив старпома, сам прильнул к окуляру перископа, вглядываясь в налетавшие клочья рваных водяных простынь, нетерпеливо давя педаль, поворачивающую колонну перископа, сжимая выдвигающую рукоятку, судорожно выискивая в разрывах волн изменчивый, дробящийся, пропавший силуэт эсминца.
Эсминец сманеврировал – значит, он видел нас, значит, видя торпедный след, он расчетливо и хладнокровно притормозил ход, пропуская торпеды перед собой, притормозил плавно и виртуозно, возможно начав маневр еще до пуска, предвидя его, выманив, обхитрив нас, заставив потратить торпеды, играя с нами как кошка с мышкой – его капитан – сам дьявол, искусный азартный игрок, способный рискнуть и поставить все на карту – обманчиво исчезнув и незримо присутствуя, он быстро и расчетливо подбирается к нам, отработанно группируясь, готовясь нанести удар.
– Где он, черт возьми, где он?
– Вот он!!
– Угол сто семьдесят!
Угол сто семьдесят – значит, эсминец позади нас, быстрым полукругом, прикрываясь штормом, как и мы раньше, он обошел нас, мгновенно он приближается – чтоб забросать нас глубинными бомбами, быть может, на миг потеряв нас из-за малого расстояния, точно не зная, где мы.
– Дистанция до цели – пять кабельтовых.
– Кормовые аппараты – товсь!
– Командир – близко, накроет!
– Рулевой – румб влево!
– Три кабельтовых.
– Командир – нельзя, накроет!
– К черту! Кормовые – пли!
Корма дико взлетела, неразбериха и голоса, крики, шум и судорожное движение на центральном посту.
– Пять секунд – нет попадания!
– Семь секунд – нет попадания!
– Десять се…
Удар, лодка отброшена в сторону, мрак, мигание, снова свет, свист откуда-то выносящегося воздуха, шипенье и скрежет.
– Вахтенный – глубина?
– Рули не регулируются!
Снова удар, звон разлетающихся стекол манометров, скрип и шипенье, лодку мотает как не мотало никогда раньше, вскрики, стук поваленных тел.
Вдруг резкое затишье, словно какая-то сила разом уравновесила лодку, больше нет болтанки – бросив рубку, я протиснулся на центральный пост.
Штурман, старпом и вахтенные, поднявшись, быстро оглядываясь, вокруг командира, ясный свет и неожиданная тишина, ровно светят лампы.
Оцепенение и неподвижность, Вагасков, неотрывно, примороженно прильнувший к окуляру перископа, со сгорбленными плечами, словно видя что-то дико ошеломляющее, обездвиживающее, заставляющее стыло-намертво прикипеть к перископу.
Смятенно, ошеломленно оборванное движение старпома к нему.
– Что там?
– Там ничего. Там – небо.
Отшатнувшийся от окуляра Вагасков, старпом у перископа, быстрые движения перископа вправо и влево, опустошенность, склонившийся к перископу штурман, замешательство, растерянные взгляды – видя перед собой брошенный бесхозный перископ, я подошел к нему, бездумно прильнув к окуляру.
Ярчайшая синева, свет и простор, пространство, воздушная беспредельность и беспредельное движение, лодка уже не плывет, а летит в бескрайнем небе, ощущение неудержимой высоты, парения, подъема, взлета – оттеснивший меня штурман вновь неотрывно приник к окуляру, ожидание, растерянно-нетерпеливые взгляды, направленные на него.
– Вода! Поверхность!
– Где?
– Сверху! Над нами!
Метнувшийся к перископу Вагасков, быстрый поворот, легкое сотрясение, скрип корпуса, странное ощущение медленного неудержимого движения.
– Всплываем!
Странный приглушенный рокот снаружи, мертвые неподвижные стрелки приборов, легкое, затем ясное ощущение всем телом, что лодка начала подниматься, нарастающая дрожь корпуса, толчок, легкое покачивание, затем тишина, быстро, страшно распрямившийся Вагасков, так же стремительно сменивший его штурман приник к окуляру.
– Боевая рубка чиста. Лодка на поверхности!
– Выровнять давление!
Вахтенный, взлетев в рубку, открывает люк, боль в глазах от мгновенно понизившегося давления, шум свежего воздуха, врывающегося в лодку, быстро поднимающийся через рубку на мостик Вагасков, секундная пауза, все остальные устремившиеся вслед за ним.
Свет и пространство ударили в глаза, несколько человек на мостике; поднявшись, стремительно оглянувшись, широко раскрытыми глазами смотрел я на ясную зелень берега и мутную громаду гор вдали, на желтевшую впритирку к борту лодки широкую волнистую отмель, бежавшую вдоль берега, который, уходя в обе стороны, изгибаясь, терялся в дымке, на неоглядную синь океана за спиной и набегавшие волны, на темно-серый наклонившийся корпус эсминца вдали у отмели – с зияющей огромной дырой в носовой части, и высокое, без птиц небо – ветер легко стлался над морем, люди небольшой темной группой стояли вдали на берегу.
Словно повинуясь какому-то несуществующему сигналу, люди, поднявшись на мостик, спускались на палубу лодки и оттуда, по борту – спрыгивая – на отмель; столпившись бесформенной черной массой, на мгновенье остановившись, они пошли за Вагасковым, медленно поднимавшимся по зеленому некрутому склону, туда, где стояли ожидающе несколько темных неподвижных фигур – стоявший на шаг впереди других статный морщинистый человек в длинной суконной куртке и мешковатых брюках, заправленных в кожаные сапоги, с грубым, некрасивой работы мечом у пояса мгновение ожидающе смотрел на остановившегося в нескольких шагах Вагаскова, словно что-то спокойно всезнающе читая в его лице, уверенно видя в поднятых на него пытливо смотрящих черных глазах.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
