— Баба Маша, а у вас нет чего-нибудь попроще, переодеться? Боюсь, испорчу вещь, а она не моя, у сестры взяла, — обратилась она к хозяйке.
— Сейчас посмотрю, отозвалась та и полезла на антресоли.
— Вот, костюм спортивный есть, почти неношеный. Вроде, — женщина оглядела фигуру гостьи, потом тряпки в руках, — должен подойти. Он Гальки моей, а она почти как ты.
Костюм подошел. Чуть тесноват был в бедрах и груди, но длина прямо, тютелька в тютельку.
Простой супчик с фрикадельками показался вкуснее изысканных яств — Таня вспомнила, что дома выпила только кофе и за весь день не съела ни крошки.
— Спасибо, баба Маша! — с чувством поблагодарила она хозяйку. — Сколько возьмете с меня за ночлег и ужин?
— А, сколько не жалко, — улыбнулась баба Маша. — Белье у меня чистое, сейчас постелю тебе, и ложись, отдыхай.
Татьяна понятия не имела, сколько стоит такой ночлег. Когда они с Кириллом ездили куда-нибудь, она особенно не прислушивалась, но, если ей не изменяет память, сутки в гостинице обходились не меньше нескольких десятков тысяч. Но они были вдвоем и это номера люкс в хороших отелях…
— Пять тысяч хватит? — Таня положила на стол купюру.
Баба Маша вытаращила глаза и ахнула:
— Ты что, с дуба сверзилась? Пятьсот давай и хватит, премного благодарна буду.
— А я еще костюм этот хотела купить и если есть обувь какая-нибудь, не нужная, то и ее, — нашлась Татьяна.
— Обувь, — баба Маша покосилась на ботинки гостьи. — По нашим дорогам на таких долго не побегаешь. Посмотрю, может быть, и найду чего.
Хозяйка нырнула в комод, потом, кряхтя, вытащила из-под кровати сундук и принялась перебирать его содержимое.
— Туфли-то есть, — с сожалением проговорила она, — да не по погоде. Сапоги разве что? Глянь-ка, подойдут?
Таня приняла обувь, покрутила перед глазами и попробовала примерить. Сапоги оказались большие и грозили слететь при каждом шаге.
— Не пойдет! — вынесла вердикт хозяйка и выдвинула нижний ящик шкафа. — Вот, берегла, думала, вдруг Галька приедет.
Перед Таней возникла коробка с кроссовками. Конечно, не бренд, не натуральные материалы, но так даже лучше, она не будет выделяться, лишь бы подошли.
Кроссовки подошли.
— Еще в девяносто восьмом урвала, — делилась хозяйка. — Все лежат и лежат. Галька не едет и, наверное, уже и не приедет. Дочь это моя. Уехала на Север, да и прижилась там. В отпуск они по морям ездят, к матери некогда завернуть. Бери, тебе нужнее.
— Спасибо, баба Маша! А пятерки хватит ли?
— Хватит! — решительно отрубила хозяйка, и принялась сгребать добро назад в сундук. — Я за мытье полов восемь получаю. В месяц.
— Сколько? — поразилась Таня. — Но как же прожить на такие деньги?
— Ничего, я одна, мне хватает, — отмахнулась женщина. — Еще дворником на полставки, огород свой, не бедствую. Вот у кого дети, тем сильно крутиться приходится, чтобы концы с концами свести. Ты разбирайся, а я пойду Найде вынесу.
Таня сложила свою одежду в сумку. Посмотрела на ботинки, повертела их и решительно отставила. Куда они ей? За версту видно, что вещь дорогая, а она собиралась стать незаметной и ни в чем не выделяться.
— Заболела Найда-то, — озабоченно проговорила баба Маша. — Не ест, сидит в будке и не вылазит. Если до завтрева не отойдет, придется водкой напоить. Жалко, хорошая собака-то и молодая совсем — второй год ей только.
Татьяна промолчала. Как ей объяснить хозяйке, что дело не в болезни и не в соседском Ваське, а в ней, в Тане? Чует собака волчицу, вот и спасается, как может. Уедет Таня, «выздоровеет» и собака.
— Ты далеко едешь-то? — поинтересовалась баба Маша. — К родне или бежишь от кого?
— Что, так заметно? — вздохнула девушка.
— Одета ты богато, деньги есть, а на перекладных. Ясно, не по своей воле, нужда какая-то гонит. Из-за мужика?
Таня кивнула.
— Изменил?
Таня еще раз кивнула.
— Вот же гад, какой, — возмутилась женщина. — Такую красавицу на кого-то променял! Вы расписаны?
— Таня, роняя слезы, опять кивнула, не в силах говорить.
— Не плачь, не стоит он того! Все мужики одинаковы, помашет какая юбкой, они и рады. Давно живете?
— Пятый год, — всхлипнула девушка, слезы горохом покатились по щекам.
— Нашла из-за кого реветь! На-ка, вытрись, — баба Маша протянула полотенчико. — Не порть себе нервы, врачи говорят, они не восстанавливаются. А от нервов и все болезни. Ну, нашел другую, да и хрен с ним! Еще неизвестно, кому больше повезло — тебе или той прошмандовке, которая женатого увела. На чужом-то горе, счастья не построишь, отольются ей твои слезы! У меня тут наливочка есть, малиновая. Сейчас хлопнем с тобой по стопочке и все беды, как рукой снимет!
— Нет, спасибо! Я не буду пить. Нельзя мне, — проговорила Таня, успокаиваясь.
— Болеешь? — насторожилась хозяйка и наклонилась ближе, всматриваясь в лицо гостьи. — А ты часом, не беременная ли?
Таня секунду поколебалась и кивнула.
— Ах ты, господи, — всплеснула руками баба Маша. — Ах, он, кобель блохастый! Беременную законную жену из дома выгнал??!
— Нет, — помотала головой Таня. — Я сама ушла. Он не знает про ребенка. Просто… Просто привел другую и живет с ней в нашем доме, а меня выселил в дом своей матери и запретил подходить и к нему и к нашему дому.
— Вот же паразит! — баба Маша горестно показала головой. Ну, тебе нельзя, а я выпью. Чтоб ему там пусто было, кобелюке! И куда ты теперь?
— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Мне надо уехать подальше, чтобы не нашли.
— Как это — «не знаю»? Беременная едешь, куда глаза глядят? Муж-то богатый?
Таня кивнула.
— Раз богатый, значит, привык, чтобы все по его было. А ты законная жена, поди, на тебе и имущество, какое значится, — женщина задумалась. — Обязательно он тебя искать станет, а раз деньги есть, то рано или поздно найдет. Ты приметная, хоть и переоделась, а все равно видно — не из деревни ты, больно ухоженная. Не спрячешься.
— Что же делать? — глухо ответила Татьяна. — Ребенка отберет…
— Ну, уж нет! — баба Маша решительно поднялась. — Я вот чего придумала, есть у меня тетка, в Голышево живет. Это деревенька на три человека, пятьдесят километров отсюда. Туда ни дорог нормальных, ни электричек нет. Тетка Настасья баба хорошая, она не обидит. Сейчас схожу к Мирону, пока он спать не лег, попрошу завтра отвезти нас к тетке. Гостинцев ей купим, поживешь у нее пока.
— Но…
— И не спорь! Тебя ведь, наверное, хватились уже?
Татьяна мотнула головой.
