Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Мучимый неясными подозрениями, инспектор потрогал шишку на голове, ослабил узел галстука и не без внутреннего трепета поинтересовался:
– Скажите, уважаемый, а… А какой сейчас год?
– Нешто головой ударились, барин, памяти лишились? – мелко перекрестился крестьянин, и Копытман заметил под ногтями собеседника траурную каёмку. – Дык я скажу, меня не убудет. Нонче у нас одна тыща осемьсот сорок первый, однако, от Рождества Христова. А ежели от сотворения мира брать, то… – Он беззвучно зашлёпал губами и наконец изрёк: – То семь тыщ триста сорок девятый.
«Очень натурально, очень, – подумал инспектор. – Скорее это нелепый розыгрыш, но как, подлец, играет!»
– Ну, бывайте, барин, ехать надо, – вздохнул крестьянин, снова перекрестившись. – Вам-то, видать, в другую сторону, а то подвёз бы. Н-но, пошла, родимая!
Глядя вслед удалявшейся телеге, Пётр Иванович пребывал в явной растерянности. А ну как и впрямь в какой-то момент блужданий по лесу закинуло его в прошлое? С другой стороны, думал Копытман, если это не розыгрыш, то ещё хорошо, что он попал именно в эту эпоху, так как изучил её более-менее скрупулёзно. И ежели по какому-то фантастическому стечению обстоятельств так и случилось, Пётр Иванович надеялся, что с Божьей помощью не пропадёт.
Он решил поспрошать следующего встречного, и тут, словно по заказу, из-за поворота дороги появился крытый экипаж, ведомый парой гнедых. Ландо – вспомнил название транспортного средства Копытман. Ландо с поднятым верхом. Покачивающийся на рессорах экипаж нёсся с большой скоростью, порядка тридцати вёрст в час, на козлах сидел коренастый дядька с развевавшимися на ветру усами, и вид как лошадей, так и кучера был столь грозен, что Копытман тут же поспешил отпрыгнуть в сторону.
В промелькнувшем ландо он успел разглядеть только женское лицо, показавшееся ему довольно милым. Повозка пролетела по инерции метров пятьдесят, после чего кучер резко натянул поводья и повернул лошадей в сторону одинокого путника. Экипаж вновь поравнялся с Копытманом, уже другой стороной, и сначала Петра Ивановича одурманил аромат лаванды, а затем он узрел перед собой ту самую симпатичную особу на вид лет двадцати с небольшим. Хотя, возможно, истинный возраст перегнувшейся через свою спутницу прелестницы скрывало обилие пудры на её лице, из-под которой всё же пробивался здоровый румянец. Придавала шарм и родинка на щёчке, кажется, от природы. Одета модница была в батистовое платье ярких разводов с множеством оборок, облегающим лифом и перетянутой тонкой талией, широкой юбкой «колокольчиком». Высокую и замысловатую причёску укрывал капор с такими же кружевными по краю оборками. Рядом с девицей Пётр Иванович имел честь лицезреть вжавшуюся в стенку даму постарше, ряженую чуть скромнее. Обе, в свою очередь, с нескрываемым любопытством взирали на странника.
– Здравствуйте, – учтиво поздоровался инспектор, сделав движение рукой к голове, словно собираясь стащить с неё несуществующий цилиндр.
– Здравствуйте, сударь, – ответствовала особа, не сводя слегка удивлённого взгляда с мужчины. – Простите, мы с вами незнакомы…
– Копыт… Копытин Пётр Иванович, налоговый инспектор из Санкт-Петербурга, – непроизвольно вытянулся в струнку путник, одёргивая порядком изжёванный костюм.
Решение назваться созвучной, но всё же другой фамилией он принял в последнюю секунду, подумав, что ещё неизвестно, как тут относятся к представителям иудейской веры. Хотя к этой самой вере он имел самое опосредованное отношение, отметившись ещё восьми дней от роду обрезанной крайней плотью, тогда же случилось его первое и последнее появление в синагоге. В целом же Пётр Иванович был русским настолько, что ещё среди русских поискать. Даже внешность его больше напоминала физиономию какого-нибудь рязанского помещика…
– Тётушка, из самой столицы! – всплеснула руками молодая женщина, переглянувшись с попутчицей. Девица наконец села на своё место, и её старшая подруга смогла сесть прямо. – А к нам по какой надобности, сударь, если не секрет?
– Да-а… – развёл руками Копытман, не зная, с чего начать.
– Ах, не говорите, дайте догадаюсь сама! Вы к нам в N-ск по служебной надобности, на вас напали разбойники, кучера убили, лошадей увели, а вас ограбили, отняли деньги и документы, и теперь вы вынуждены добираться до N-ска пешком. Скажите, я права?
– Ну-у, в целом…
– Видите, Настасья Фёдоровна, я оказалась права, – снова повернулась она к спутнице и тут же вновь обратила внимание на инспектора: – В наших богом забытых местах уже несколько месяцев безобразничают на тракте разбойники, всё не могут их изловить… Ах, простите, забыла представиться… Елизавета Кузьминична Мухина, дочь N-ского уездного судьи.
Елизавета Кузьминична снова перегнулась через спутницу и протянула ручку, к которой Пётр Иванович соизволил припасть после некоторого замешательства.
– А это моя тётушка, Настасья Фёдоровна, – представила товарку девица.
Копытману и ей пришлось целовать руку, но уже через надушенную кружевную перчатку.
– Кстати, налоговый инспектор, но в каком вы чине? – всё не могла угомониться судейская дочка. – Платье на вас весьма необычного покроя, верно, пошито с заграничных образцов? Такие сейчас моды по вашей службе в столице? Вы наверняка коллежский асессор!
Копытман вновь развёл руками. При всей своей любви к истории он всё же не имел понятия, как идентифицировать свою должность по отношению к принятой ныне табели о рангах. В том, что он каким-то образом угодил в прошлое, Пётр Иванович уже практически не сомневался.
– Настасья Фёдоровна, я снова угадала! – обрадовалась Елизавета Кузьминична. – Значит, к вам должно обращаться ваше высокоблагородие.
– Хм… Ну… Должно быть, – обречённо пожал плечами Копытман.
– Ах, что же это я! – всплеснула руками девица. – Видно, что человек не в себе, а я его разговорами последних сил лишаю. Садитесь, ваше высокоблагородие, сей же час доставим вас на постоялый двор, я распоряжусь, чтобы вам выделили приличный нумер и накормили. Уже вечереет, и вы, конечно же, проголодались.
– Да уж, шесть вечера доходит, – пробормотал Пётр Иванович, непроизвольно бросив взгляд на циферблат своего хронометра.
– Какой оригинальный брегет! – воскликнула девушка. – Верно, в Европах многие такие уже носят, да и в столице, вероятно, тоже. А у нас, в провинциях, знаете ли, прогрэсс, – выделила она в слове букву «э», – совсем не ощущается… Да что ж вы стоите, сударь, садитесь к нам. Осип, немедленно гони к постоялому двору!
Поездка до постоялого двора, находящегося на окраине уездного города N-ска, заняла около получаса. За это время ни на мгновение не закрывавшая рот Лизонька, как к ней как-то обратилась молчаливая тётушка, уже порядком осточертела Петру Ивановичу, на все её вопросы он предпочитал кивать или мычать нечто неразборчивое, пожимая плечами.
«Однако, какая всё-таки дура, даром что симпатичная, – думал Копытман, глядя на выдающиеся прелести щебетавшего напротив него создания. – Впрочем, за последующие два столетия женщины не сильно изменились, стоит ли обвинять эту представительницу прекрасной половины человечества в словоблудии, коль она видит в этом смысл своего существования?»
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
