Глава 1
Ленинград, 1991 год
Этим февральским днем НИИ экспериментальной медицины (или просто – ИЭМ), расположенный на Петроградской стороне, работал как обычно, в штатном режиме.
Даже несмотря на нынешнюю удручающую обстановку в стране, когда любой день для могучей советской империи мог оказаться последним, все важные госучреждения функционировали четко и исправно. А уж тем более Ленинградский ИЭМ вместе с его особой закрытой лабораторией, деятельность которой курировали лично органы госбезопасности.
Сейчас в богатом архиве ИЭМ трудился Степа Тарасов – молодой, но очень ответственный и исполнительный сотрудник.
Тарасов всегда кропотливо следил за важными и секретными документами, которые скопились за весь немалый период деятельности НИИ и особой лаборатории в частности. Каждый листочек на своём месте, каждая папочка на своей полке. При всем желании к Степиной работе никак не придерёшься. Архивариус – безусловно, его призвание…
До обеда оставалось каких-то жалких пять минут, и Степа уже в предвкушении приёма пищи начал потихоньку готовиться к походу в институтскую столовую.
Но тут в приёмную архива внезапно и без стука вошел профессор Гальцев – один из старших научных сотрудников «той самой» закрытой лаборатории ИЭМ.
– Добрый день, Виталий Андреевич! – бодро изобразил приветствие Тарасов, немного застигнутый профессором врасплох.
– Здравствуй, Степа, – монотонно поздоровался в ответ Гальцев.
– Что это вы вдруг перед самым обедом решили визит нанести? – без упрека, с легкой интонацией спросил Степа.
– Дело одно неотложное к тебе есть… – всё так же, без эмоций, пробубнил профессор.
Тарасов заметил, что вид у Виталия Андреевича и тон его приветствия были сейчас немного непривычными.
Гальцев, пятидесятилетний ученый с короткими и уже седыми волосами, был довольно жизнерадостным и приветливым человеком. Он всегда бойко говорил, а взгляд его карих глаз непрерывно излучал кипучую энергию.
Сейчас же профессор выглядел немного настороженным и слишком серьёзным, а глаза его будто утратили прежний живой блеск. Холодная и безразличная интонация Гальцева также не на шутку озадачила Степу.
– Что-то случилось? – насторожился Тарасов. – Вы сами на себя не похожи…
– Пока сам не знаю. Нужно срочно кое-какие документы у тебя глянуть…
– Пугаете вы меня, Виталий Андреевич, – Степа напрягся еще больше. – Что вас интересует?
– Меня интересуют бумаги по проекту «Цвет нации», – тихо ответил профессор.
Тарасов слегка округлил глаза от неожиданности.
– «Цвет нации»? … Да, были такие… Правда, их уже лет двадцать никто не трогал, если не ошибаюсь… – продемонстрировал отличную память Степа и через секунду задал новый вопрос: – А зачем они вам? Эти документы ведь особо секретны и хранятся в закрытой комнате.
– Я знаю! – вдруг чуть повысил голос профессор. – Я же тебе говорю, они нужны мне срочно! Похоже, наша лаборатория была тогда на пороге величайшего мирового открытия, и я хочу это всем доказать прямо сейчас!
Нет, с профессором явно было что-то не так. Неужели близость какого-то важного научного открытия вдруг так радикально подействовала на него?
– Ну, хорошо, хорошо. Я поищу, – успокоил его Степа. – А какие конкретно бумаги вам нужны?
– Тащи всё, что есть. Всю папку!
– Но… – хотел возразить ему Тарасов.
– Под мою ответственность! Это вопрос жизни и смерти, Степа! Я только гляну и всё…
– Ну, раз это так важно… – Тарасов обреченно вздохнул. – Сейчас пойду, посмотрю. Вы пока подождите здесь.
– Я в долгу не останусь, Степа. Зуб даю! – напутственно сказал ему Гальцев.
Тарасов неохотно поплелся к закрытому спецархиву лаборатории ИЭМ.
Ох и не любил Степа, когда у него просили на выдачу секретные документы из закрытой комнаты. Вроде бы просят люди, с которыми ты работаешь уже не первый месяц и прекрасно их знаешь, а всё равно нервишки каждый раз шалят. За эти бумаги ведь, если что, голову оторвут. Не дай боже хоть один листок повредится или пропадет, а отвечать за всё Тарасову…
И всё же интересно, что там за научное открытие такое сейчас до неузнаваемости преобразило Виталия Андреевича…
Степа добрался до секретного архива, открыл дверь специальным ключом, и вошел внутрь небольшого помещения.
Тарасов копался среди полок в закрытом архиве примерно полторы минуты, прежде чем уткнулся взглядом на пыльную и опломбированную папку с большим заголовком по центру: «Проект ЦН». Похоже, оно…
Когда Тарасов вернулся к стойке, Гальцев в это время нервно и нетерпеливо перебирал пальцами рук и смотрел куда-то в сторону. Ну точно нервничает…
